– Вы лично, господин лейтенант, получили исчерпывающую
информацию о том, что касается продажи револьвера? – спросил Мейсон.
– Да. Недавно мы собрали вместе все статистические данные по
продаже любого вида оружия за последние пятнадцать лет. Поэтому полиция в
состоянии сразу же определить, кто купил тот или иной револьвер. Однако эти
статистические данные не могут быть представлены в суде в качестве
доказательств. Нам необходима учетная документация того человека, у которого
делалась покупка.
– Я понимаю, лейтенант. Но статистические данные, собранные
полицией, так сказать, для служебного пользования, содержат всю информацию,
имеющуюся на местах, где торгуют оружием, не так ли?
– Да, сэр.
– Как адвокат защиты, я не стану возражать против представления
обвинением не самых лучших доказательств. Скажите мне, лейтенант, разве в
статистических данных, имеющихся в полиции, не указано, что этот револьвер
купил Франклин Б. Шор до января тысяча девятьсот тридцать второго года?
По глазам Трэгга было видно, что его удивил вопрос Мейсона,
однако он практически сразу же ответил:
– Да, сэр. Этот револьвер, как указывают наши данные, куплен
Франклином Б. Шором в октябре тысяча девятьсот тридцать первого года.
– И какие выводы вы делаете из этого, лейтенант? – спросил
Мейсон.
Судья Ланкершим нахмурился.
– Заданный вами вопрос, мистер Мейсон, требует ответа,
который не может считаться связующим для обвиняемой. Он был бы недопустим, если
бы его задал представитель обвинения.
– Я понимаю, ваша честь. Правда, как я вижу, у окружного
прокурора нет возражений.
– Никаких, – заявил Гамильтон Бергер, победно улыбаясь
присяжным. – Я с радостью выслушаю ответ лейтенанта Трэгга.
Судья Ланкершим помедлил, а потом сказал:
– Этот вопрос допустим во время перекрестного допроса только
в одном случае: показать пристрастность свидетеля. Ввиду того, что вопрос может
быть разрешен на этом основании и поскольку со стороны окружного прокурора нет
никаких возражений, я разрешаю его. Суд, конечно, не знает, чего добивается адвокат
защиты. Однако, мы считаем, что касается процедуры проведения судебного
процесса, конституционные гарантии в отношении обвиняемой должны соблюдаться.
Поэтому суд предупреждает присяжных, что они имеют право рассматривать ответ на
этот вопрос только с целью определения пристрастности свидетеля. При указанных
обстоятельствах свидетель может ответить на вопрос.
– Я не сомневаюсь в том, что после того, как Томас Лунк
покинул свой дом, – начал Трэгг, – Франклин Б. Шор встал с кровати, отправился
в кладовку и спрятал револьвер в банке с мукой, котенок последовал за ним в
кладовку, прыгнул в муку, а мистер Шор оттолкнул его, после чего котенок
выбежал в спальню и прыгнул на кровать, на которой только что лежал мистер Шор.
Это показывает, насколько для нас важны показания свидетеля Шора и подчеркивает
серьезность рассматриваемого дела – попытку спрятать его от полиции.
Мейсон улыбнулся и добавил:
– Это также показывает, что вскоре после ранения Джерри
Темплара у Франклина Шора находился револьвер, из которого стреляли в мистера
Темплара, и, по всей вероятности, из того же револьвера была выпущена пуля,
послужившая причиной смерти Генри Лича, не так ли?
– Я возражаю, ваша честь, – встал со своего места Гамильтон
Бергер, – на основании того, что задан спорный вопрос. Перекрестный допрос
ведется не должным образом.
– Сложилась необычная ситуация, – заметил судья Ланкершим. –
Мы отклонились от традиционного ведения допроса. Это показывает, к чему
приводит разрешение полицейскому высказать свое мнение и сделать выводы из
имеющихся доказательств. Однако, не выступив с возражениями по предыдущему
вопросу, обвинение открыло дверь этому направлению перекрестного допроса.
Правда, только с целью показать пристрастность свидетеля. Если этому свидетелю
один раз разрешили привести свои выводы, сделанные им на основании имеющихся
фактов, адвокат защиты имеет право указать свидетелю на ошибочность его
рассуждений. Я думаю, что понимаю, к чему клонит адвокат зашиты, и предполагаю,
каким будет его следующий вопрос – вопрос, который серьезно поколеблет версию
обвинения. Окружной прокурор слегка приоткрыл дверь, в результате чего у
адвоката защиты появилась возможность полностью ее распахнуть. Свидетель,
отвечайте на вопрос. Я также разрешу и следующий, который, не сомневаюсь,
последует за этим.
– Я не в состоянии утверждать, что это тот револьвер,
которым совершались преступления. Это револьвер того же калибра, у него те же
характеристики. Из него выпущено три пули, три оставшиеся в барабане имеют те
же характеристики, в общем и целом, как и пули, извлеченные из тела Генри Лича,
двери в доме Шоров и из тела Джерри Темплара во время операции.
Мейсон посмотрел на Гамильтона Бергера и подмигнул ему,
после этого повернулся к присяжным и улыбнулся им.
– А теперь, господин лейтенант, скажите, не справедливо ли
будет предположить, что если этим револьвером совершено два известных нам
преступления, то Франклин Шор, спрятав его в доме Томаса Лунка, горел желанием
как можно скорее скрыться?
– Я возражаю, – закричал Гамильтон Бергер, – на основании
того, что вопрос уводит свидетеля в сторону. Вы заставляете его строить
догадки. Вы можете выступать с подобными умозаключениями в своей речи перед
присяжными в конце представления вашей версии. Подобные вопросы нельзя задавать
выступающему свидетелю.
– Это как раз тот вопрос, который, как я предполагал, задаст
адвокат защиты, – заметил судья Ланкершим. – Возражение отклоняется. Свидетель,
отвечайте, но помните, что ответ допустим только для того, чтобы показать
пристрастность.
– Я не знаю, – сказал Трэгг. – Такое, конечно, возможно.
Судья Ланкершим повернулся к присяжным:
– Вы должны понимать, дамы и господа, что я разрешил
последние несколько вопросов только для того, чтобы показать отношение этого
свидетеля. Другими словами, пристрастность или предубежденность против
обвиняемой. Вопросы и ответы не имеют никакой ценности в плане представления
доказательств, кроме показа того, о чем я только что говорил. Вы должны
рассматривать их лишь с этой целью.
Мейсон откинулся назад на стуле и снова обратился к
лейтенанту Трэггу:
– Когда вы обнаружили в муке этот револьвер, лейтенант, вы
были несколько возбуждены?
– Не совсем.
– Вы торопились вернуться обратно, чтобы передать его в
полицейскую лабораторию?
– Да.
– Вы так торопились, что даже не посмотрели, нет ли в банке
с мукой чего-нибудь еще?
На лице Трэгга появилось выражение оцепенения.
