Понимала ли я, что своим решением привлечь к делу совершенно постороннего человека я шокировала все окружение Нестора? Понимала, но рассудила так, что я поступаю правильно. Павлов — ас! Я нашла о нем столько информации в Интернете, что усомниться в его профессионализме, уме и порядочности не имела ни малейших оснований. Конечно, до нашей с ним встречи у него была своя, весьма насыщенная жизнь: помимо его основной работы в академии он много консультировал, писал научные труды по вопросам менеджмента. Думаю, он принимал участие и в бизнесе своего сына, о чем я прочла все в том же источнике, однако масштабы предлагаемой ему работы, а также условия нашего договора и размер вознаграждения не могли не привлечь его внимания. И главное — работа, которую я ему предложила, показалась ему интересной.
Следующая встреча Вольникова с Павловым произошла уже в офисе Нестора, где моему академику предложили поскорее ознакомиться с огромным количеством документов. Словом, он приступил к работе.
Я, дилетант, полностью положилась на него, и мы договорились, что раз в неделю он будет приезжать ко мне и отчитываться о проделанной им работе, а заодно постепенно вводить меня в курс дела.
Второе, что я сделала, — при содействии того же Пети Вольникова завела себе толстый блокнот, куда вписала все координаты интересующих меня лиц из окружения Нестора. Они вскоре могли мне понадобиться, с ними мне отныне предстояло встречаться время от времени, чтобы они знали и почитали свою хозяйку.
Я почти не спала и все пыталась представить себе мою дальнейшую жизнь без Нестора. Мне важно было придумать себе новое лицо, новый стиль жизни, причем самостоятельно, без помощи Аннеты (хотя ее уроки мне тоже, конечно, пригодились), чтобы, с одной стороны, оставаться такой, какая я есть, а с другой — соответствовать статусу вдовы Нестора. Для этого мне не хватало смелости, решительности и той твердости, которая была присуща людям моего теперешнего круга. А мне ведь теперь придется появляться на различных приемах, чтобы вместе с Павловым «представлять» наш бизнес, в этом сомневаться не приходилось.
В тысячный раз я спрашивала себя: зачем я затеяла эту авантюру с Алленом Реем? Кому и что я хотела доказать? Хотя понятно же кому — Аннете! Это был порыв, импульсивный и не очень-то умный поступок. И что теперь? Как мне увязать рождение моего нового лица, формирование нового образа жизни с этим странным поступком — желанием заполучить к себе в дом на несколько дней молодого человека, малоизвестного французского пианиста русского происхождения — Аллена Рея, да еще и при таких странных обстоятельствах, когда его приезд должен оставаться тайной?
Я представила себе, что этот же вопрос я задаю Аннете. И это сработало! Я словно бы услышала ее голос: «Да, ты ошиблась. Но что сделано, то сделано, и надо как-то выкручиваться. Сначала попытайся с ним подружиться, а потом попробуешь раскрутить его… Пусть сначала это выглядит как благотворительный акт, мол, ты меценатствуешь, помогаешь молодому дарованию. А потом мы все это превратим в грандиозный коммерческий проект, и о тебе напишут в газетах. А потом, глядишь, ты и вернешь обратно свои миллионы!»
18
— Какой-то абсурд! Эта Завалистая утверждает, что она занималась с Корнеевым с половины девятого до одиннадцати утра, после чего они оба приняли душ — каждый по отдельности, — и он уехал. И его, между прочим, видела секретарша Завалистого, приехавшая в Бузаево за бумагами своего директора, а самого Завалистого в это время в Москве еще не было, он был в Анталье, и это проверено! Но тренер не мог заниматься с Завалистой, поскольку в три часа ночи его уже не было в живых! Мы обследовали дом Завалистых, но следов крови нигде не обнаружили, хотя голову тренера явно пробили чем-то тяжелым, весь затылок у него в крови. И следов волочения тела мы тоже не нашли, хотя убили парня явно не в морозилке.
— Но если, как ты говоришь, Завалистая не могла с ним заниматься, вернее, это тренер не мог с ней работать тем утром, значит, она лжет! Что же тут непонятного?
— Да! Вот еще что… Она утверждает, что он принимал душ. Мы и это проверили. Действительно, в ванной комнате, примыкающей к бассейну, вернее, расположенной между бассейном и тренажерным залом, обнаружены потожировые следы Корнеева — на полотенце, на кранах, на ручке двери. Хотя он же мог их оставить и перед своей гибелью, если бы, к примеру, он занимался со своей клиенткой за сутки до того.
— А что говорит секретарша Завалистого? Ей можно верить?
— Она с полной уверенностью утверждает, что видела этого парня, даже описала его внешность. И одежду — тоже.
— Одежду? Разве труп нашли в морозильной камере без одежды?
— Он был без верхней одежды, всего лишь в спортивном костюме и кроссовках. А секретарша видела его в верхней одежде, и, согласно ее описанию, куртка и лыжная шапочка действительно принадлежали Корнееву, во всяком случае, это подтвердила его жена… то есть уже вдова.
— Так он был женат?
— Да. Был женат, и у них остался маленький ребенок. И еще: Завалистая утверждает, что тренер приехал к ней в половине девятого, как я уже говорил, но жена Корнеева утверждает, что муж ее вообще дома не ночевал! И телефон его не отвечал.
— Но кто-то же из них лжет!
— Вот бы узнать — кто?
— А что Завалистая льет тебе в уши?
— Она утверждает, что между ней и тренером ничего не было, она, мол, любила и любит только своего мужа.
— Странная история в самом деле! Получается полный бред: вдова тренера утверждает, что Корнеев не ночевал дома, а Завалистая говорит, что он пришел к ней только утром?! Хотя все может быть. И Корнеев мог провести ночь в каком-то другом месте, где его и убили.
— Однако после того, как его убили, он спокойно приехал к своей клиентке в восемь тридцать утра?!
— По-моему, ты устал, Андрей.
— Дело не в моей усталости, а в том, что этот Корнеев как бы раздвоился, понимаешь?! И, скорее всего, его, конечно, убили в три часа ночи (правда, не в этом доме, а где-то в другом месте), а тело перетащили в морозильную камеру Завалистых и бросили там! В восемь тридцать к Завалистой никто не приходил, она лжет, явно скрывает что-то. А вот секретарша, как мне думается, говорит чистую правду.
— Что-то я не понял?..
— Откуда ей знать, как выглядит Корнеев? Она просто увидела некоего мужчину в одежде Корнеева; к тому же Завалистая наверняка сказала ей, что это ее тренер — вот, мол, Алексей поехал домой или что-нибудь в этом духе, чтобы секретарша просто запомнила, что это действительно был тренер ее хозяйки. Получается, что Завалистая отлично знает, кто именно вышел из ее дома в одежде убитого Корнеева, сел в его автомобиль и уехал! В то самое время, когда труп самого тренера уже лежал в ее морозильной камере!
— Ты говоришь, что труп обнаружила домработница. В котором часу?
— В три часа дня.
— Но тогда все совсем запутывается! Если предположить, что Завалистая знала об убийстве Корнеева — или даже убила его сама, — то она вряд ли оставила бы его в собственном доме, да еще и в морозилке, прекрасно понимая, что домработница, которой вдруг понадобится мясо, к примеру, откроет ее и обнаружит там труп. Завалистая могла повести себя подобным образом только в том случае, если бы она сама случайно рано утром, предположим, наткнулась на тело. Подумала о том, что надо бы от него избавиться, как и от его машины. Поэтому она обратилась за помощью к какому-то парню, отдаленно напоминающему Корнеева, попросила его надеть куртку тренера и его шапку и отогнать машину куда-нибудь подальше. И вот появившаяся как раз в удобное для нее, Завалистой, время секретарша мужа становится отличной свидетельницей того, как тренер ее хозяйки сел в машину и уехал! Возможно, если бы даже и не домработница, Завалистая все равно нашла бы способ кардинальным образом избавиться от трупа. Отвезла бы его куда-нибудь, спрятала! А тут… она просто не успела.
