– Артем, скажите, вы знали о наследстве, оставленном семье Алмазовых их прадедом? – неожиданно вклинилась я в их беседу.
Баринов слегка напрягся, глянул на племянника, моргнул.
– Меня удивляет, что вы знаете об этом.
– Папа разрешил посвятить Женю, – снова влез Никита.
– Судя по всему, знали. От кого и как давно, можно услышать? – продолжала напирать я.
– Если вы в курсе семейных секретов, значит, знаете, что я сводный брат Николая.
– В общих чертах.
– Тогда я расскажу подробнее, чтобы не было недомолвок. Дед Никиты родился после революции. Отец воспитывал его в осторожности, научил профессии ювелира. В зрелом возрасте посвятил в семейную тайну. Стас Алмазов встретил девушку, влюбился, они поженились, и родился Николай. Когда Коле было семь лет, Стаса арестовали по доносу. Соседка, что ли, настучала, что он занимается спекуляциями с драгоценными металлами. Тогда было достаточно простых подозрений для заведения дела, тем более ювелир, значит, с драгоценными металлами он действительно работал. Так отец Николая попал под расстрельную статью, и осторожность не помогла. В то время, сама, наверное, знаешь, семья осужденного попадала под удар автоматически. Может, не сразу, но неотвратимо. Поэтому Стас сделал все, чтобы защитить жену и маленького сына. Он рассказал жене о семейной тайне Алмазовых, чтобы она хранила ее вместо него и посвятила Колю во все, когда ему исполнится шестнадцать.
– Что ж, это разумно.
– Стас пошел еще дальше. Понимая, что любимая женщина добровольно не откажется от него, прямо на следствии заявил, что хочет потребовать развода в связи с неверностью жены. И получил развод еще до суда. Мама рассказывала, что еле пережила это страшное время. Была в прямом смысле на гране нервного срыва. Она очень любила первого мужа и, разумеется, никогда не изменяла ему. Рискуя собой, пройдя через бесчисленные унижения, она добилась свидания со Стасом. Он разыграл целый спектакль: крича и беснуясь, велел ей убираться навсегда, забыть его. Уличив момент, Стас шепнул жене, чтобы берегла себя и сына, убедил, что они в опасности, и велел как можно скорее уехать в другой город, выйти замуж и сменить фамилию. Так мама попала в Тарасов. Вскорости она познакомилась с отцом и вышла за него замуж. А еще через несколько лет родился я.
– Ваша мама все рассказала отцу?
– О том, что ее первого мужа расстреляли? Да. Она была честна с ним, не хотела, так сказать, использовать вслепую.
– А завещание?
– Нет, ни в коем случае. Мама считала, что эта тайна не принадлежит ей. Она хранила ее честно. И рассказала только брату в день его двадцатилетия, все не могла решиться, считала маленьким, несозревшим. Так случилось, что я услышал тот разговор. Из озорства я спрятался под столом с длинной скатертью. Рассказ мамы настолько заинтриговал меня, что я даже не подумал, как плохо подслушивать, и не выдал своего присутствия, пока не услышал всего.
– Вы до того, как подслушали разговор матери с братом, знали, что ваш отец Николаю не родной?
– Коля оставался Алмазовым, так что, да, знал, только не задумывался как-то. В нашей семье это не афишировалось, отец никогда не делил нас с братом на своего и чужого. Я еще почему продолжал под столом сидеть? Растерялся, даже принял за розыгрыш. Потом я признался маме, что все слышал, а она так испугалась, ну я же тогда ребенком был, мог сболтнуть лишнего. Но я, видя мамин испуг, твердо пообещал ей, что никогда никому ни слова об этом не скажу.
– Скажите, Артем, вам не было обидно?
– Что мне не досталось ничего?
– Да.
– Понимаете, Женя, тогда, в детстве, это все таким абстрактным казалось: какие-то деньги, где-то за границей. То ли есть они, то ли нет. История сама по себе поначалу будоражила воображение. А потом забылась почти совсем. Мама все твердила забудь да забудь. И не уставала повторять, что мне из тех ценностей ничего не принадлежит. А потом, в девяностых годах, когда Коля добрался до вклада, бизнес начал, он не бросил меня. Поступил по-братски: оплатил мою учебу в престижном вузе столицы, стажировку за границей. Полностью содержал, пока я учился. Купил квартиру в Самаре. Далеко не у всех была такая поддержка на старте. Так что я не только не обижаюсь на брата, а благодарен ему безмерно. Кем бы я сейчас был? К моменту моей учебы в вузе ни мамы, ни отца уже не было в живых. Истории, когда студент днем учится, а ночью работает, и заработанных денег хватает снимать комнату, одеваться, питаться, хороши для кинематографа советских времен. А в реальной жизни они неосуществимы. Особенно если учесть, что к современным реалиям добавляется немалая плата за обучение.
– Да, наверно, вы правы.
– Конечно, юридическое образование одно из самых дорогих. Допустим, у меня, молодого, хватило бы энергии и силы воли жить впроголодь, как все студенты, учиться и работать одновременно. Но оплатить обучение именно в этом вузе я бы не смог.
Никита совершенно притих на заднем сиденье, но, видимо, внимательно слушал рассказ дяди.
– А я и не знал, что папа помогал тебе.
– Коля никогда не делал из этого события тайны, но и не афишировал намеренно, он очень тактичный человек, не хотел, чтобы я чувствовал себя бедным родственником. Сейчас я полноправно могу считать себя самостоятельным, состоявшимся: у меня хорошая работа в престижной фирме, которая достойно оплачивается. Правда, занимает львиную долю моего времени, но так сейчас трудятся все, кто хочет получать хорошую отдачу.
Если в начале нашего разговора Артем немного кипятился, видимо догадываясь о моих подозрениях, то постепенно совсем успокоился, речь его теперь звучала ровно и убедительно, реакции тела говорили о том, что человек полностью искренен, не лукавит. В общем, довольно правдиво, но не нужно забывать, что виртуозно убеждать – это его профессия. Тем более что рассказал он, видимо, не все.
– Скажите, Артем, вы исполнили обещание, данное матери?
– Не совсем вас понимаю.
Так, привычная тактика: уточняющие вопросы задают обычно те люди, которые хотят выиграть несколько секунд для размышления.
– Вы действительно сохранили семейную тайну? Никогда и никому не рассказывали о деньгах и ценностях?
– Конечно, что же я, по-вашему, не понимаю, под какой удар может попасть семья брата из-за чрезмерной болтливости?
– Вы в этом абсолютно уверены? А ваша жена Ника? Она тоже не знает ничего? – Я в упор уставилась на Артема, наблюдая, как он побледнел и сник.
– Нет, но ведь Ника не чужой человек, она тоже член семьи.
– Вы обсуждали этот вопрос с Николаем?
– Нет, – на несколько секунд Артем опустил голову. – Понимаете, мне было неудобно говорить с братом на эту тему. Что я должен был сказать: моей жене завидно, позволь ей все объяснить?
– Значит, Ника завидовала?
– Ну, как все женщины, она стала задавать вопросы, что да откуда. Пришлось рассказать ей обо всем. Я взял с нее клятву, что она не будет распространяться об этой тайне.
