Как то ощущение оголенного провода на крыльце, сегодня вечером она чувствовала электричество, заряжаясь от музыки, или энергии, или эмоций в воздухе. Это напомнило ей тот момент, когда Ник на ее подъездной дорожке послал поток ветра, как что-то ощутимо мерцающее вне ее досягаемости. Все, что она могла сделать — это держаться.
— Что с тобой сегодня? — спросила Квинн, когда они остались наедине.
Парни ушли, чтобы принести содовые, и они с Квинн в стороне от толпы хихикали и раскачивались под какой-то хит восьмидесятых.
— Не знаю, — ответила Бекка. — А что?
— Ты как будто светишься или вроде того. Погоди. Я знаю. — Квинн протянула руку и взяла ее за подбородок, наклонив ее лицо вверх и вниз, потом в стороны, будто что-то ища. — Ты счастлива. До меня не сразу дошло.
Бекка стряхнула ее руку.
— Ты сумасшедшая.
— Все еще сохнешь по Крису, но в действительности же новенький вызвал улыбку у тебя на лице.
— Черт, Квинн, я не сохну по...
— Ну, хорошо. Значит, тебя не обеспокоит, если я скажу, что он здесь с Моникой Лоуренс? — подчеркнула Квинн.
Бекка дернула головой раньше, чем поняла, что это, вероятно, не самая хорошая идея. Квинн была права. У края внутренних трибун стоял Крис, его лицо было наполовину скрыто в тени. В одной руке он держал напиток, а Моника всем телом прижималась к нему.
Он точно не выглядел так, как если бы отгонял ее.
— Мне кажется, или она трется о его ногу? — спросила Квинн.
— Заткнись, — пробормотала Бекка. А потом вернулся Хантер, протянув ей стакан содовой. Она почти залпом выпила все содержимое.
Хантер наблюдал этот подвиг с ошеломленным выражением лица.
— Ты знаешь, что это просто диетическая кола, да?
— Может, я просто перегрелась, — сказала она.
И потом поцеловала его.
Она застала его врасплох, но длилось это не долго. Его губы открылись, а ее пальцы запутались в его волосах, притянув ближе. Хантер схватил ее за талию, сильно и уверенно через тонкий шифон.
Она могла поклясться, что видела вспышки звезд, как в ту ночь на мосту. Ветер в волосах, огонь на губах, земля под ногами, паркет над бетоном уходит под землю. И вода, кругом вода. Первая капля пота на коже, вкус Хантера на губах, лед в стакане, передающийся через ее пальцы.
Лед. Она чувствовала ту же связь с силой, которую ощутила с ветром Ника на подъездной дорожке.
Крис.
Она отпрянула от Хантера.
Его дыхание звучало чуть быстрее, щеки горели. Все ее тело чувствовало жар.
Насколько тесно она была к нему прижата?
— Ну, Бекс, — сказала Квинн, ее голос звучал слегка хрипло, — многие ждут, пока окажутся в комнате или, по крайней мере, в темноте...
— Извини, — сказал Хантер. Его глаза были дикими.
Он извинялся? Она практически изнасиловала его на виду у всего зала. По крайней мере, многие вокруг последовали их примеру. Не то, чтобы ей хотелось наблюдать за половиной своих одноклассников, целующихся взасос, но это было лучше, чем если бы они пялились на нее.
Она вспомнила ту связь, что почувствовала — лед в ее стакане. Крис что-то сделал? Или его братья?
Бекка искала его взглядом в том затемненном углу. Будет ли он там целоваться с Моникой, поглаживая ее спину для небольшого шоу, которое она только что устроила с Хантером?
Нет, но Крис наклонился ближе, убрал волосы Моники с уха, чтобы что-то ей прошептать, и при этом специально посмотрел в сторону Бекки.
Моника захихикала и вцепилась в него. Они отошли от трибун и растворились в толпе.
Бекка сглотнула.
Это было глупо. Она не какая-то там «дама без кавалера», чтобы ее высмеивали, она здесь с Хантером.
С Хантером, который сейчас проводил пальцем по ее щеке, наклонялся, чтобы очень нежно коснуться своими губами ее губ.
— Не делай так снова, — пробормотал он, и она услышала улыбку в его голосе.
— Почему? — прошептала она в ответ, чувствуя колотящееся в груди сердце. — Не говори мне, что теперь боишься меня целовать.
Он помолчал, а потом рассмеялся ей в губы:
— Просто твои поцелуи могут вызвать привыкание.
Затем он схватил ее за руку и закрутил под музыку.
Она задавалась вопросом, не подливал ли кто-нибудь в содовую алкоголь. Ее тело ощущалось невесомым, но все еще сильным. Она продолжила танцевать с Квинн, когда парни уже выдохлись.
— Бекка.
Голос раздался из-за ее плеча, отлично воспользовавшись паузой между песнями. Она не могла сказать, был ли это Хантер или Рейф, пока толпа слишком сильно ревела, но была рада отвлечься. Ее отлично завитые кудри промокли от пота, а волосы в нескольких местах прилипли к шее. Можно выпить содовой.
Поэтому она развернулась, готовая ко всему.
Только не к Дрю Маккею.
Его лицо все еще украшали синяки от удара Габриэля: темная линия на одной щеке и пятно вокруг одного глаза. Он заплатил немаленькие деньги за этот костюм, но при этом тот неуклюже висел на нем, будто он потерял немного в весе или мышцах или просто не озаботился правильно застегнуть его. Он выглядел жалко.
— Ну и дела! — громко сказала она, перекрикивая музыку новой песни. — Подбитый глаз выглядит очень неприятно.
На мгновение он забеспокоился.
— Бекка, мне нужно поговорить с тобой.
— Тебе нужно оставить ее в покое.
Должно быть, к ней подошел Хантер, и теперь она чувствовала его руку на своем плече.
Про Дрю она ему не рассказывала, но слухи должны были донести всю историю. Ей хотелось позволить Хантеру прогнать его. Это было бы просто.
Но она уже воспользовалась этим «простым» способом. И Хантер не ее телохранитель, он даже еще не ее парень. Она подозревала, что новое положение, которое она заняла в школе, больше влияло на репутацию Габриэля Меррика, чем на ее собственную. Если она продолжит позволять парням защищать ее, то никогда не заслужит уважения, в котором так отчаянно нуждалась.
Для ее же собственного блага.
Поэтому она повернулась и взглянула на Хантера.
— Я могу с этим справиться.
В ответ он посмотрел за нее. Она могла сказать, что он вспомнил ту ссору на подъездной дорожке, их разговор за обедом.
А потом его взгляд скользнул по Дрю, она прочла в нем неприязнь. Хантер убрал руку.
— Хорошо.
— Кроме того, — сказала Бекка, снова повернувшись к Дрю, — я не буду слушать долго, если он тут начнет фонтанировать извинениями...
