– Я чего-то не пойму, Семен Романович, – Бруно с сомнением посмотрел на хозяина. – На кого вы наезжаете – на меня или на этого господина? Вы же сами меня позвали!
Но тут встал Валентин. Трепетов вспомнил, что это очень ценный имиджмейкер Первого лица, и прикусил язык. И еще он определил, что ловкий политтехнолог обладает специфическим качеством: отменно выглаженный костюм висит на нем, как измятая тряпка.
– Речь идет не о гормоне роста, – солидным баритоном произнес Валентин. – Речь о харизме. Бруно поведет за собой всех маленьких людей. А их немало – тех, кто считает себя маленькими людьми. Вы понимаете, Семен Романович, что я имею в виду?
– Тут и понимать нечего! – заорал Бруно. – Есть маленькие люди, и есть дылды, дылдосы и жлобы! О чем базар? Все очень просто! Маленькие люди лучше! – Он подумал и добавил: – Лично я голосую за маленьких людей!
– Правильно, – сказал Валентин. Он обошел карлика кругом, присматриваясь, даже вроде как хотел поправить оторванный лацкан на пиджаке, но все-таки не решился. – У него будет спичрайтер. У него будут советники. Имиджмейкеры. Визажисты. Массажисты, в конце концов…
– Массажистки! – поправил Бруно.
– И массажистки. На него будет работать целая команда. К тому же Бруно – прирожденный артист, у него все получится!
– Вам видней, – сказал Трепетов. – Я столько бабла отстегиваю на ваши идеи, что отдать своего пристяжного – это мелочь…
– Так куда вы меня отдаете? – обеспокоился Бруно. – Мне и здесь хорошо! Особенно если твои дылды борзеть не будут!
Хозяин подошел, похлопал его по плечу.
– Тебе предлагают новую работу. Председателем Партии маленьких людей работать будешь.
– Не, ну это-то я и так понял, не тупой! – надменно заявил Бруно. – Я не понял только, чего там делать-то надо? В кумпол стучать кому-нибудь? Или в чемодане куда-то заносить будут? А может, в кабинете сидеть, по типу как вы? И сколько мне платить будут? И, главное, чтобы массажистки были не сильно худые! Я не люблю, когда мослы торчат! А то, понимаешь, взяли моду – не жрут, не пьют, сисек ноль, жопы чисто пацанские! Я на это не подписываюсь, сразу вам говорю!
– Что за бред он несет! – простонал Сулимов. Продолжить мысль он не успел – позвонили. Кирилл достал из кармана телефон и отошел к окну. – Нет, я еще не освободился. В чем дело?
– С массажистками, Бруно, мы как-нибудь решим, – сказал Трепетов серьезно. – Насчет всего остального разговаривай с Кириллом Борисовичем и Валентином. Думаю, тебя не обидят.
Бруно с подозрением взглянул в сторону Сулимова.
– Да я его первый раз в жизни вижу, Семен Романыч! – проговорил он полушепотом. – Мутный он! И глаза как у кота, который сметану свинтил! Мне по барабану, кто он… Без разницы! Я на такие дела не подписываюсь с первыми встречными! Потому что я – Бруно Аллегро, а не какой-нибудь укурок из вино-водочного!
– Я понимаю, Бруно. Но Кирилл Борисович – серьезный человек, уж поверь мне. Он не последнее лицо в государстве, – с улыбкой проговорил Трепетов.
– Я понимаю… Но у моего друга, Поляка, был случай – кореш, давно знакомый, авторитетный, проверенный, и вдруг его долю заныкал и скрылся! Я должен убедиться, что с ним можно дела крутить.
Сулимов тем временем закончил разговор и вернулся к ним.
– К сожалению, мне пора ехать, – сказал он, постукивая телефоном по ладони. – Полагаю, мы договорились.
Но Бруно вдруг заинтересовался его телефоном.
– А что за труба такая? Можно глянуть?
– Обычный «Верту», – буркнул Сулимов и спрятал аппарат в карман.
– Тысяч пять, небось, отстегнули?
– Десять, – сказал Сулимов и на всякий случай уточнил: – Долларов.
– Не может быть! – ужаснулся Бруно. – А чего он может? Что в нем такого особенного?
Сулимов пожал плечами.
– Телефон как телефон. Белое золото. Ручная сборка.
– Так это ясно, что не ножная! – Бруно презрительно хмыкнул. – Ну, а фонарик там есть хотя бы?
– Какой фонарик? – не понял Сулимов. – Зачем?
– Ага! Так нету?
Сулимов опять достал телефон, повертел его в руках, понажимал какие-то кнопки.
– Не знаю! – с раздражением бросил он.
– А вот у меня обычный «Сименс» за тыщу триста рублей, зацени! – ликуя, сообщил Бруно. Он достал старенький аппарат с поцарапанным корпусом. – Но фонарик здесь есть! Смотри! Вот он, фонарик! Вот так-то!
Карлик включил фонарь и посветил Сулимову в лицо. Кирилл поморщился. Бруно же имел вид довольный, как будто только что разгадал и расстроил некую необычайно хитроумную козню – в общем, показал себя башковитым пацаном.
– Так что не надо мне тут варганку крутить! Об меня и не такие кенты обламывались! Ага! Бруно Аллегро человек маленький, но очень умный! В сто раз умнее! Со мной придется считаться, вот так-то!
– Просто офигеть, – сказал Сулимов, в самом деле изрядно обескураженный.
– Ничего, привыкнешь! – успокоил его Трепетов. – Я тоже первое время дергался немного, потом привык…
Но Бруно не дал ему договорить.
– Теперь вопрос такой: что я буду иметь с этого дела, если подпишусь?
– Сперва надо посмотреть, на что ты сгодишься, – сказал Сулимов.
– Я на все сгожусь, – с достоинством сообщил Бруно. – А что делать-то?
Тут снова вмешался Валентин.
– С народом общаться. С нужными людьми отношения выстраивать. По телевизору выступать. Светиться, в общем…
Бруно взглянул на свой блестящий пиджак, поправил лацкан, любовно приставил на место болтающуюся блестку.
– Что ж, светиться я готов! Это легко!
Проблемы Лешего
Рудин, не разуваясь, прошелся по квартире. Спальня, она же гостиная, туалет-ванная, кухня. Чисто. Скромно. Очень скромно. На недавнем ремонте явно сэкономили.
– Нормальная хата, – сказал, наконец, он. – И бесплатная. У меня по площади чуть больше, зато каждый месяц шестьсот пятьдесят отдай.
Рудин поймал взгляд Лешего и уточнил:
– Долларов, конечно.
– Ясное дело, – кивнул Леший. – Только водки у меня нет.
– Не пью. Полгода уже, – сказал Рудин. – Разве что кофея… Угостишь?
Он громко шмыгнул носом и уселся за стол. Из окна виднелась пустая детская площадка и фасад серой унылой «панельки». Убого и заурядно, как везде. Про выход прямо в «минус» он не знал.
– Можно, – сказал Леший.
Он снял с полки кофеварку странной конструкции, наподобие ракеты или минометного снаряда. Разобрал на части, засыпал кофе, налил воду, собрал и поставил на огонь. Потом налил себе чаю из маленького фарфорового чайника, незаметно глянул на товарища. Тот напряженно смотрел на кофеварку. Кофеин для него сейчас вместо водки и дури – заменитель. Это понятно… А вот с лицом ничего уже не поделаешь – этот шрам на лбу останется навсегда, как память о Полосатом, о замоскворецких бандитах и годовом запое. Два нижних зуба еще можно будет вставить, когда деньги появятся, это не проблема, а вот шрам… Не будет же Ленька пластику делать из-за такой ерунды!
