К колодцу подошли несколько женщин в черном,
но Сантьяго, как ни просил его англичанин, не задал им вопроса. Но вот наконец
появился и мужчина.
— Вы не знаете здесь человека, который лечит
все болезни? — спросил юноша.
— Все болезни лечит только Аллах, — отвечал
тот, испуганно оглядев чужеземцев. — Вы ищете колдунов?
Он пробормотал несколько сур из Корана и пошел
своей дорогой.
Через какое-то время появился другой; он был
постарше, а в руке нес ведро. Сантьяго задал ему тот же вопрос.
— Зачем вам такие люди? — осведомился он.
— Мой друг проделал долгий путь, чтобы найти
его.
— Если в нашем оазисе есть такой, он должен
быть очень могущественным человеком, — подумав, сказал старик. — Даже вожди
племени не могут увидеть его, когда пожелают. Они встречаются, когда этого
хочет он. Переждите здесь войну, а потом уходите. Не надо вам вмешиваться в
жизнь нашего оазиса, — и он ушел.
Однако англичанин, почуяв, что напал на след,
очень обрадовался.
А к колодцу подошла, наконец, незамужняя
женщина в черном, а девушка с кувшином на плече. На голове у нее было
покрывало, но лицо открыто. Сантьяго решил расспросить у нее об Алхимике и подошел
поближе.
И тут — словно бы время остановилось и Душа
Мира явилась перед ним во всем своем могуществе. Взглянув в черные глаза этой
девушки, на ее губы, словно не знавшие, что им сделать: оставаться ли
сомкнутыми или дрогнуть в улыбке, — Сантьяго в один миг уразумел самую важную,
самую мудреную часть того языка, на котором говорит мир и который все люди
постигают сердцем. Она называется Любовь, она древнее, чем род человеческий,
чем сама эта пустыня. И она своевольно проявляется, когда встречаются глазами
мужчина и женщина — так произошло и сейчас, у этого колодца. Губы девушки
решили наконец улыбнуться, и это был знак, тот самый знак, которого Сантьяго,
сам того не зная, ждал так долго, который искал у своих овец и в книгах, в
хрустале и в безмолвии пустыни.
Это был чистый и внятный язык, не нуждавшийся
в переводе и объяснениях, как не нуждается в них Вселенная, свершающая свой
путь в бесконечности. Сантьяго же в ту минуту понял только, что стоит перед
своей суженой, и та без слов тоже должна понять это. Он был уверен в этом со
всей непреложностью — больше, чем в том, что он сын своих родителей, хотя
родители наверняка сказали бы, что надо сначала влюбиться, посвататься, узнать
человека как следует, скопить денег, а уж потом жениться. Но тот, кто дает
такой совет, не владел Всеобщим Языком, ибо, когда погрузишься в него,
становится ясно: посреди ли пустыни или в большом городе — всегда один человек
ждет и ищет другого. И когда пути этих двоих сходятся, когда глаза их
встречаются, и прошлое и будущее теряют всякое значение, а существует лишь одна
эта минута и невероятная уверенность в том, что все на свете написано одной и
той же рукой. Рука эта пробуждает в душе любовь и отыскивает душу-близнеца для
всякого, кто работает, отдыхает или ищет сокровища. А иначе в мечтах, которыми
обуреваем род людской, не было бы ни малейшего смысла.
«Мактуб», — подумал юноша.
* * *
Англичанин вскочил с места и потряс Сантьяго
за плечо:
— Ну, спроси же ее!
Сантьяго приблизился к девушке. Она с улыбкой
обернулась к нему, и он улыбнулся в ответ.
— Как тебя зовут? — спросил он.
— Фатима, — потупившись, отвечала она.
— В тех краях, откуда я родом, многие женщины
тоже носят такое имя.
— Так звали дочь Пророка, — отвечала Фатима. —
Наши воины принесли это имя в дальние земли.
В словах этой хрупкой и изящной девушки
звучала гордость. Англичанин нетерпеливо подталкивал Сантьяго, и тот спросил,
не знает ли она человека, исцеляющего все болезни.
— Он владеет всеми тайнами мира. Он
разговаривает с джиннами пустыни.
Джинн — это демон. Девушка показала на юг — в
той стороне и жил человек, которого они искали. Потом набрала воды в свой
кувшин и ушла.
Англичанин отправился искать Алхимика. А
Сантьяго еще долго сидел у колодца и думал, что когда-то, еще на родине,
восточный ветер донес до него благоухание этой женщины, что он любил ее, еще не
подозревая о ее существовании, и что эта любовь стоит, пожалуй, всех сокровищ
земных.
* * *
На следующий день он опять пришел к колодцу и
стал поджидать девушку. Однако, к своему удивлению, обнаружил там англичанина,
который впервые оглядывал пустыню.
— Я ждал весь вечер, дотемна, — сказал тот. —
Когда зажглись первые звезды, появился и он. Я рассказал ему о том, что ищу. А
он спросил, удавалось ли мне уже превращать свинец в золото. Я ответил, что
этому-то и желаю научиться. Он велел мне пробовать снова. Так и сказал: «Иди и
пробуй».
Сантьяго притих. Для того ли англичанин
столько странствовал по свету, чтобы услышать то, что знал и так? И тут
вспомнил, что сам отдал своих овец Мелхиседеку, получив взамен не больше.
— Ну так пробуй! — сказал он.
— Я и собираюсь. И начну прямо сейчас.
Англичанин ушел, и вскоре появилась Фатима со своим кувшином.
— Хочу тебе кое-что сказать, — заговорил
Сантьяго. — Дело очень простое. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Я тебя
люблю.
От неожиданности Фатима пролила воду.
— Я буду ждать тебя здесь. Я пересек пустыню в
поисках сокровищ, которые находятся где-то у пирамид. Но тут началась эта
война. Сначала я проклинал ее. А теперь благословляю, потому что она привела
меня к тебе.
— Но война когда-нибудь кончится, — отвечала
девушка.
Сантьяго оглядел финиковые пальмы. Он был
когда-то пастухом, а в этом оазисе много овец. Фатима дороже всех сокровищ. Но
девушка, словно прочитав его мысли, продолжала:
— Воины ищут сокровища. А женщины пустыни
гордятся ими.
Потом доверху наполнила свой кувшин и ушла.
* * *
Сантьяго каждый день приходил к колодцу. Он
уже рассказал Фатиме, как пас овец, как повстречал Мелхиседека, как торговал
хрусталем. Постепенно они подружились. За исключением тех пятнадцати минут, что
юноша проводил с нею, день для него тянулся нескончаемо долго.
Когда истек месяц. Вожатый созвал всех
путешественников.
