– Хочешь сказать, что это Агния завербовала Родичеву?
– Да, как она до этого завербовала Горбатова. Горбатов Симоняна завалил, Агния пришла к нему, возможно, за отчетом, а тут мы с Карповым нагрянули… Мне бы догадаться, что убийство это заказное было, да связать это с найденной взрывчаткой…
– И на «мокруху» бывает проруха.
– Если бы только это… Горбатов не дожил до суда. Руки на себя наложил. Но теперь я уверен, что кто-то помог ему это сделать. И не исключено, что с подачи Костюшиной…
– Не исключено, – в раздумье кивнул Штохин.
– Я так думаю, что это Костюшина подбила Родичеву на убийство Никольской.
– Думаешь, заказ на нее был?
– На кого? На Никольскую? Да нет, скорее всего, Костюшина хотела Родичеву кровью повязать, чтобы потом завербовать ее. И завербовала. А потом еще и в Никольского выстрелила. Или сама это сделала, или кто-то из ее обоймы постарался. Смерть Никольского никто не заказывал, поэтому снайпер промахнулся…
– Снайпер промахнулся, а Родичева все равно из тюрьмы вышла, – вслух подумал подполковник.
– Сначала вышла из тюрьмы, затем вышла замуж за Никольского. Что называется, хорошо устроилась.
– Да, лучше некуда.
– Только должок перед Костюшиной остался.
– И она его отработала… Расстрелять тебя, Артем, надо. А потом наградить. Посмертно. Хорошо ты логический ряд выстроил, убедительно. Но если бы ты раньше обо всем этом догадался, то, возможно, ресторатор Караваев остался бы жив…
– Так его же не Костюшина заказала. Его ей заказали. И она исполнила. Если бы ее не было, заказали кому-нибудь другому…
– Что ж, расстреливать тебя не будем… – скупо улыбнулся Штохин.
Козырев мог предложить другой повод для расстрела. Он уже понимал, почему одна-единственная бутылка виски не только развязала ему язык, но и сподвигла на так называемый грех с Агнией и Дашей. Костюшина подмешала в напиток что-то наркотическое, поэтому он и рассказал ей все, что знал про Киру Родичеву. И про нее саму рассказал. На сказку действительность переложил, не догадываясь, что «добрая фея» сидит рядом… Но этот грех Артем решил утаить. Ведь он фактически разрушил план Штохина, и тот мог бы расстрелять его за это на месте. Моральный расстрел – процесс малоприятный, и лучше под него не попадать.
– И награждать тоже.
– Ты сказал, что Родичева знает про наше к ней внимание.
– Костюшина знает.
– С чего ты это взял? Ну да, она же к тебе пришла после того, как мы Родичеву в разработку взяли… А откуда она узнала?
– Я бы очень хотел об этом с ней поговорить, – развел руками Артем. – Но я боялся ее вспугнуть.
– Это правильно, сначала надо со мной посоветоваться…
– Но я, кажется, все-таки ее спугнул.
Козырев рассказал про Дашу, про то, как пришел к ней домой, навел, что называется, шороху и установил «жучки».
– Боюсь, что Костюшина уже все поняла. Начала, как говорится, за здравие… Пасут, сказала, Родичеву, со всех сторон обложили. На этом все и закончилось. Дальше – сплошной фарс.
– Так и сказала, что Родичеву со всех сторон обложили? – не предвещающим ничего хорошего голосом спросил Штохин.
– Нет, не называла она фамилии, имени тоже. Но ведь ясно же, о ком речь, – неуверенно сказал Артем.
– Мне, например, не ясно.
– Мы следили за домом, и к Соловаровой я пошел, когда Костюшина уехала. Ее почти сутки не было. Возможно, она пыталась достучаться до Родичевой. Возможно, достучалась. А возможно, и нет… Возможно, Родичева ничего не знает…
– Зато Костюшина знает, что ты взял ее на прицел… Она не пыталась с тобой связаться?
– Пока нет.
– Где она?
– Дома. Карпов за ней наблюдает. И за ней, и за Соловаровой.
– «Жучки» на месте?
– На месте, но голодают. Не кормят их информацией, – невесело проговорил Артем.
Девушки старательно обходили стороной животрепещущие темы, зато, как нарочно, активно обсуждали, как хорошо провели время в компании с Артемом. А Карпов и слушал это, и записывал… А ведь Агния могла рассказать, как Артем сочинял вслух сказку про кровожадную Золушку и совсем не добрую фею. Что ж, всегда можно сказать, что ничего такого не было, списать все на провокацию. Но ведь себя-то не обманешь… А ведь знал Артем, что Агния неспроста появилась на его горизонте. Терялся в догадках… Терялся, терялся и потерялся… Обидно. И стыдно…
– Что делать будем? – спросил он.
– Раньше надо было спрашивать. Устроил здесь самодеятельность.
– Хотел утвердиться в своих подозрениях.
– Утвердился?
– Утвердился… Костюшина про Родичеву говорила, это ее обложили со всех сторон.
– Этот факт можно подшить к делу? – с сарказмом спросил Штохин.
– Нет.
– И обвинение на этом не построишь… За взрывчатку эту Костюшину, говоришь, судили?
– За взрывчатку.
– И сколько ей дали?
– Десять месяцев. С учетом того, сколько она провела под стражей, из зала суда ее и освободили…
– Десять месяцев? Что-то маловато за тротил. Можно добиться пересмотра дела, вернуть Костюшину под стражу…
– И что это даст?
– Под наблюдение ее надо было брать, а не под стражу. Но ты, майор, спугнул ее. Спугнул, а теперь спрашиваешь, что нам делать… Кто такая эта Даша Соловарова? Думаешь, она подельница Костюшиной?
– Очень даже может быть. Девчонка она, в общем-то, рисковая. Мужчин умеет заманивать. Заманит жертву куда-нибудь на квартиру, угостит его вином с ядом, а дня через три у него тромб оторвется. Или еще что-то в этом роде…
Видимо, что-то дрогнуло в голосе Артема, не зря же Штохин с подозрением глянул на него.
– Что там у тебя с ней было?
– Ну-у… Она же не английский шпион, и сейчас не тридцать седьмой год…
– Ага, и доказательства одним уколом добыть можно. Но «сыворотка правды» у нас под запретом… Может, попробовать? Пентотал натрия у нас есть. И с Костюшиной у тебя, майор, как бы любовь. Придешь к ней, уложишь в постель…
– А Дашу я куда дену?
– Карпова с собой возьми. Нет, Карпова не надо. И самому тебе соваться не стоит. Если они с «жучками» тебя раскусили, то и с уколом ничего не выйдет. Не подпустят они тебя к себе. Разве что «на живца» попробовать…
– Они меня пристрелят, а вы их потом с поличным возьмете, нормально.
– Пристрелят? Думаешь, у них оружие в квартире есть? Была же у Костюшиной взрывчатка…
– Ну, найдем мы оружие, и что? Скажут, что нашли. Не станут они колоться…
