Левин кивнул.
— И что будем делать?
— Я не знаю. Мне кажется, что уже очень скоро его вообще не будет интересовать ее возможная связь с Ниццей, двойником, Сыровым, Тришкиным… Он живет настоящим, понимаете?
— Да, я очень хорошо понимаю. Но мы-то с вами не должны исключать вероятность того, что она все-таки каким-то образом замешана во всей этой истории. Может статься, что не сегодня завтра будут готовы результаты экспертизы, которые покажут, что ее следы обнаружены в квартире Тришкина, не говоря уже о том, что отпечатки ее пальцев, конечно же, присутствуют на всех ее документах… Могут появиться свидетели, которые покажут, что ее в Москве в то время, что мы с Денисом были в Ницце, не было.
— Другими словами, мы должны допустить возможность того, что это именно Надежда Трепова была в Ницце?
— Да… Уж слишком много нитей тянется именно к ней! Но и Дениса не хочется лишний раз тревожить, тем более что всегда существует вероятность того, что Трепова все же не имеет к Сырову и Тришкину никакого отношения… А это значит, что мы должны действовать незаметно, тихо, для его же блага.
— Вот спасибо! За этим я, собственно говоря, к вам и пришел.
— Хорошо, тогда располагайтесь поудобнее, будем работать! Главное для нас сейчас — это составить план действий!
15
Возбужденный, счастливый, находящийся под впечатлением от поцелуя, Денис сел в машину, включил кондиционер и подставил лицо прохладным струям воздуха.
Как же ему сейчас не хотелось думать о Ларисе и о том, что ему, как ни крути, предстоит выяснить с ней отношения. Точнее — разорвать их. И, по возможности, красиво, безболезненно для нее… Во всяком случае, он этого искренне желал, особенно сейчас, когда любовь к Наде вызвала в нем желание быть великодушным, добрым, галантным… Ему хотелось нравиться себе!
И как же некстати разорился ее отец! А это ее поведение, эта сцена с заламыванием рук, мол, видишь, я стала нищей, помоги мне! Неужели она, оставшись без поддержки отца, вообразила себе, что он теперь просто обязан жениться на ней, решив тем самым все ее проблемы, в том числе и финансовые?
Он не знал, как ему лучше поступить, позвонить ли ей или встретиться, чтобы поговорить начистоту? Потом, решив все-таки, что это не телефонный разговор и что о подобных вещах надо разговаривать с глазу на глаз, поехал к ней домой, посчитав, что даже предупреждать ее о его визите необязательно. Может, ее, конечно, и нет дома, что ж, тем лучше, значит, сегодня этот разговор не состоится. Но все равно, рано или поздно он скажет ей, что все знает и что не намерен с ней больше встречаться. Он психологически был даже готов к тому, что она устроит ему истерику, пусть, все равно это его не остановит, уж лучше сейчас, чем позже. И счастье, что она не беременна! Вот тогда было бы все сложнее.
Он остановил машину напротив ее дома, поднялся к ней и позвонил. Услышав шаги, напрягся и даже почувствовал, как предательский пот заструился по лицу. Нет, все-таки он не любил жару. Каким она сейчас его увидит? Нерешительным, мокрым, жалким!
Он достал платок и успел промокнуть им лицо до того, как ему открыли дверь.
— Денис, родной! — Лариса бросилась ему на шею и обвила руками. — Боже, какая неожиданность! Вот бы почаще так! А то ушел, ничего толком не объяснив! Что за неприятности у тебя? Что случилось? Что-нибудь с бизнесом?
— Лара, нам надо поговорить, — сказал он как можно серьезнее.
— Да-да, конечно, проходи. Кофе? Чай?
Его уже воротило от этих «кофе-чай», он постоянно слышал эту фразу с утра до ночи, где бы ни находился. Словно, кроме этих напитков, больше ничего и не существовало. Подумал так, но вслух сказал:
— Чай, холодный, если есть.
— Есть-есть, я купила! Ну что ты стоишь? Пойдем!
Она взяла его за руку и втянула в гостиную. Усадила в кресло. Лара, Лариса. Она была вся в черном — короткие узкие черные брючки, черная кружевная кофточка, сойдет и за пижамку, и за миленький вечерний наряд.
— Ну, так что случилось? — весело донеслось уже из кухни, откуда она вернулась с бутылкой холодного чая и стаканом. — Знаешь, я даже стаканы в морозилке держу, чтобы холодными были…
— Лариса, я должен сказать тебе сейчас что-то очень важное. — И, не дав ей произнести ни слова, чтобы самому не сбиться, не дай бог, не передумать, продолжил: — Дело в том, что мы должны с тобой расстаться. Я бы мог, конечно, сделать это молча… Ну, не объясняться, а просто исчезнуть из твоей жизни… Не отвечать на твои звонки, не приходить к тебе, ты понимаешь… Но я решил, что ты должна все знать…
— У тебя другая? — Глаза ее потемнели, уголки рта обреченно опустились. — Кто она?
— Думаю, что ты ее не знаешь. Да и вообще, это не имеет никакого значения.
— Она богата? Богата, ведь так?
— Лариса, что ты такое говоришь?
— А ты что такое говоришь? Я тебе только что призналась в том, что осталась без гроша в кармане, что мой отец разорен, и ты тут же даешь мне от ворот поворот! И ты хочешь сказать, что все это не связано?
Весь этот ее коротенький монолог напомнил сцену из пошловатой, позапрошлого века любовной пьесы с экономическим подтекстом (в сущности, деньги редко когда не играли роли в отношениях между любовниками).
— Нет. Не связано.
— Ты лжешь… Если бы это не было связано, то ты не провел бы со мной ночь сразу же после возвращения… Или ты познакомился с этой девушкой в самолете? — Она как-то нехорошо, криво усмехнулась. — И кто она?
— Я не обязан тебе ничего объяснять… — Он мысленно помыл руки ледяной водой.
— Как же у вас, у мужчин, все просто! Раз, — она щелкнула пальцами в воздухе, — и бросил! А как же теперь я? Что мне делать? Ведь я-то считала, что почти замужем! Ты же собирался на мне жениться! Что происходит, Денис?
— Я тебе все сказал, Лара, а теперь я пойду… Конечно, я хотел бы, чтобы мы остались друзьями, но теперь понимаю, что это невозможно. Прости меня, если можешь… Чтобы как-то загладить свою вину, а я понимаю, что виноват перед тобой, я готов как-то компенсировать это…
И тут он понял, что нанес ей еще одну рану, что унизил ее еще больше, чем когда сообщил о своем намерении оставить ее.
— Извини, я не то хотел сказать… Просто я не буду спокоен, зная, что ты нуждаешься. Я дам тебе денег, а если хочешь, помогу найти хорошую работу. А теперь мне нужно идти… прости, прости…
И он, как трус, выбежал из квартиры Ларисы. Сел в машину и помчался снова на Цветной бульвар. Он вдруг понял, что в его жизни произошло что-то очень важное, что теперь он всегда, каждую минуту будет счастлив! И это его счастье настолько реально, как реальны залитые полуденным солнцем московские улицы, голубое, без единой облачной прожилки, небо, как его красивая и сытая машина, которая летела сейчас в сторону Цветного бульвара, как и он сам, состоящий из плоти, крови и новой любви…
