Глафира в двух словах рассказала ему, как обстоят дела с экспертизой и прочими доказательствами вероятной причастности Блохина к убийству.
— Ну, если родная дочь его узнала и побежала к нему… Не знаю… Может, он того… проиграл ее в карты? Конечно, это — в порядке бреда или абсурда, но больше мне в голову просто ничего не лезет! Но если он и попросил, предположим, самолет у этого своего друга, он не мог, понятное дело, сказать ему всю правду. А это значит, что он придумал какую-то свою версию необходимости такого срочного возвращения домой. Ну не утюг же он оставил включенным!
— Семен, теперь вы понимаете, что без вашей помощи мы никак не сможем проверить его алиби.
— Все, я еду, Глафира! Послушайте, в первый раз я встречаю девушку с таким красивым именем… Я все понял, поехал. До связи…
Глафира встала со стула и подошла к окну. В приемной было тихо и уютно, кондиционер наполнял помещение теплым воздухом. Глафира представила себе: каково, интересно, сейчас Мирошкину допрашивать Блохина, имея на руках такие серьезные улики против него, как анализы ДНК и отпечатков пальцев, указывающие на то, что он находился в своей квартире, в собственной машине, вытирался своим же полотенцем и даже пил пиво, наливая его в хрустальную пивную кружку — ее тоже проверили путем дактилоскопической экспертизы на наличие отпечатков пальцев?..
Интересно, что он может сказать в свое оправдание? Что?.. И что он сейчас чувствует, когда ему предъявляют столь тяжкие обвинения — в изнасиловании и убийстве собственной дочери?
Вывод напрашивается только один: он нездоров. Психически болен. Однозначно!
А Лиза? Страшно подумать, что испытывает сейчас мать убитой девочки, выслушивая предположения Лизы о причастности Блохина к убийству Полины.
А если он не болен, что тогда? Во всяком случае, кто, как не жена, сможет рассказать Лизе о состоянии душевного здоровья мужа?
Еще час тому назад, когда Лиза прислала Глафире номера телефонов трех братьев Анатолия Блохина — Антона, Бориса и Виталия, — она позвонила и поговорила с каждым в отдельности. Кто знает, может, это не Анатолий, а кто-нибудь из братьев совершил преступление, «наследив» своим фамильным ДНК?
Антон, старший брат, во время этого разговора находился в Краснодарском крае, в поселке Ахтырский, приходил в себя после свадьбы свояченицы. На вопросы отвечал с нескрываемым удивлением, не в силах понять, кто и чего именно от него хочет. Но все его ответы звучали вполне убедительно и подчинялись незамысловатой логике. Три дня подряд они пили-гуляли на соседней улице, теперь поправляли здоровье. Поговорила Глафира и с женой Антона, Оксаной. Женщина сначала строго спросила, кто и почему интересуется ее мужем, на что Глафира ответила, что они ищут человека, очень похожего на Антона Блохина, совершившего тяжкое преступление в соседнем районе. Оксана Блохина, довольно быстро сообразив, насколько серьезны эти вопросы, и разобравшись, о чем идет речь, на удивление спокойно и твердо заявила, что ее муж три дня находился в числе двухсот человек — гостей на свадьбе, и все они готовы подтвердить его алиби.
Глафира завершила разговор, посчитав этот пункт дела выполненным.
Борис Блохин, другой брат, на год младше Антона, отдыхал с друзьями на рыбалке, на базе Белкин дом.
Еще одна база нарисовалась! Там, в Крыму, — Черные камни, здесь, в Волгоградской области — Белкин дом. Отдыхают мужики! Интересно, что в это время делают их жены? Сидят дома, занимаются хозяйством?
Придумав незамысловатую схему вопросов, Глафира, представившись помощником прокурора, выяснила у подвыпившего Бориса, что тот в ночь с двадцать второго на двадцать третье октября находился на борту самолета Париж — Волгоград. Начав свой отпуск в Париже, Борис Блохин продолжил отдых в Белкином доме.
Сразу же после разговора с ним Глафира позвонила в информационный центр и попросила выяснить, действительно ли на борту этого самолета находился Борис Блохин. Информация подтвердилась. После этого Глафира принялась прозванивать Виталия Блохина, среднего брата.
Он тоже проживал в Волгограде, но отозвался, находясь, по его словам, в холодном Сургуте, на буровой, где он работал бурильщиком вахтовым методом. Даже и не пытаясь вникнуть, кто с ним разговаривает и почему ему задают вопросы о том, где он провел ночь с двадцать второго октября на двадцать третье, Виталий Блохин, вовсю пересыпая речь площадным матом, сказал, что ему некогда, что у него работа и он не станет отвечать на глупые вопросы какой-то дуры, которая только и мечтает, чтобы познакомиться с денежным бурильщиком: «Это мы уже проходили».
Усмехнувшись, Глафира положила трубку.
Получалось, что версия о причастности к убийству Полины одного из родных братьев Анатолия Блохина, чьи ДНК близки к ДНК преступника, лопнула как мыльный пузырь.
В ожидании известий от Кондратьева Глафира позвонила домой, справилась, все ли в порядке. Сказала, что задержится, и, разговаривая с Дмитрием, вновь, в который уже раз, испытала чувство вины за то, что все свое время она проводит не с семьей, а на работе. А ведь в этом деле, так уж случилось, ей была отведена совсем маленькая роль.
Она прилегла на диванчик в приемной, раздумывая о том, кто же мог убить девочку. Эти мысли переплетались с другими — о судьбе Дениса Борисова, которого тоже чуть не убили, и о том, что в этом деле они с Лизой практически так пока что и не продвинулись никуда.
Они изучили алиби всех знакомых и родственников Дениса, ими была проведена большая работа, в результате которой они выяснили, что никто не мог напасть на него в ночь с двадцать второго на двадцать третье октября. Были проверены его коллеги по работе, секретарша, друзья, приятели, знакомые… Кого-то вообще не было в городе, и этому факту имелись документально подтвержденные доказательства. Кто-то болел и находился в больнице. Кто-то проводил время за городом, как, к примеру, Виктор Иконников, близкий друг Борисова, который с вечера двадцать первого до утра двадцать третьего октября был на родительской даче, в загородном поселке, ремонтировал крышу. В дачный поселок Ягодное был отправлен стажер, приставленный к Мирошкину, молодой парень, выпускник юридической академии. Он с особым рвением подошел к заданию: обошел соседние жилые дачи, нашел трех свидетелей, и те подтвердили, что Виктор действительно был на даче вместе с матерью.
И так случилось, что никто, ни один человек, так и не смог назвать хотя бы приблизительно мотив преступления. Все утверждали одно и то же: на Дениса явно напали по ошибке.
Проснувшись и обнаружив, что уже половина двенадцатого ночи, Глафира умылась, сварила кофе, чтобы немного взбодриться, открыла предоставленную им на время Мирошкиным папку с делом Борисова и принялась просматривать фотографии, сделанные на месте преступления.
Она рассматривала снимки долго, с лупой, пытаясь понять, в каком состоянии была кухня, где был обнаружен раненый Борисов, и откуда взялся нож.
Понимая, что уже ночь и уставший от допроса Мирошкин (если он закончил допрашивать Блохина) наверняка уже дома, она решила потревожить Геру Турова. Она знала, что он — «сова», ложится спать поздно, поэтому набрала его номер в надежде, что он поможет ей, вспомнив определенные подробности с места преступления.
