— Лиза, для своей профессии ты излишне сентиментальна! — возразил ей Мирошкин. — И упрямо не желаешь признавать реальные факты. Кроме видеоматериала, у меня есть и еще кое-что, свидетельствующее о виновности Макса! В кармане куртки Полины мы нашли большой мужской носовой платок, в нем Вероника опознала платок сына. Мы взяли на анализ зубную щетку Макса для определения ДНК, и он показал, что платок действительно принадлежит парню!
— Сергей, а как же сережка Полины, обнаруженная в квартире Дениса? И звонок с телефона Борисова, сделанный незадолго до смерти Полины? Что же это получается? Что и Денис, и Макс оба имеют отношение к ее убийству?
— Сейчас, когда мы точно знаем, что Макс был в квартире Борисова, можно предположить, что сережку обронил в квартире отчима Макс, да и позвонить девушке он мог с телефона Дениса. Эксперты сейчас как раз занимаются отпечатками пальцев на телефоне Борисова. Уверен: там обнаружат следы Макса. А когда будет готов анализ ДНК Борисова, мы сравним его с ДНК мужчины, изнасиловавшего девочку. И вот если и здесь все совпадет, тогда, может, и ты, Лиза, поверишь в то, что Макс не такой уж ангел, каким он тебе представляется!
— Бред! Я не верю!
— Однако есть у меня и еще кое-какая информация… Помните, я вам говорил, что Полину из клуба обычно забирал ее отец? Он приезжал на крутом джипе, Полина садилась в машину, и ее увозили. Так вот, я нашел свидетеля, и тот подтвердил, что и в день ее смерти за ней тоже заезжал… отец!
— Так, отсюда, пожалуйста, поподробнее, — сказала Глафира. — Свидетель свидетелем, но ты же сам говоришь, что просматривал видеозаписи камер клуба. Ты сам-то видел, чтобы Полина выходила и садилась в чью-то машину? Ведь, раз ты занимаешься делом об изнасиловании Полины, должен был досмотреть видеоматериалы до конца, то есть до того момента, как Полина вышла из клуба.
— Да, я просмотрел… — как-то неуверенно проговорил Сергей. — Она еще несколько раз выходила, стояла на крыльце, или дышала свежим воздухом, или, может, ждала кого-то, потом снова возвращалась. Рядом с ней никого не было, она ни с кем не разговаривала, только по телефону. Но мы и так знаем, что она звонила отцу, вернее, на его телефон. А после одиннадцати она вышла, спустилась с крыльца и исчезла. Растворилась в темноте. Должно быть, собралась идти домой, как раз через парк…
— А что говорит твой свидетель — когда за ней заехал отец?
— Он сказал, что это произошло где-то около двенадцати, точно он не помнит.
— Кто этот человек?
— Один парень, он знал Полину, хотел познакомиться с ней поближе, да все не решался — как раз из-за ее отца. Но я знаете что подумал? Он говорил так неуверенно…
— Думаешь, он был пьян и просто перепутал дни? Привык, что ее забирает отец, и предположил, что и в этот раз он за девочкой заехал?
— Да, именно так я и подумал. Потому что никто, кроме него, ничего не рассказал о том, как она уходила или уезжала из клуба. Жаль, что дорога, по которой мог бы проезжать джип, не охватывается камерами. Я, правда, кое-что предпринял. Отправил экспертов осмотреть машину. В квартире мы нашли ключи от гаража… так что без проблем.
— Может, ты покажешь нам квартиру Блохиных? А вдруг ее отец ей вовсе и не биологический отец, а отчим и это тщательно скрывается? И, может, он сейчас вовсе и не в Евпатории? Мало ли кто мог воспользоваться телефоном? Мать Полины могла отправиться на море не одна, а с подругой или с родственницей. А отец мог остаться в городе. Или же мог сказать дочери, что он едет вместе с матерью на море, а сам остался — с любовницей, или отправился еще куда-нибудь… Сережа, тебе ее отец покоя не дает… Нам — тоже. Кстати, когда Блохины прилетают из Евпатории?
Сергей посмотрел на часы.
— Приблизительно через три часа.
— Значит, у нас еще есть немного времени! — обрадовалась Глафира. — Лиза, Сережа, может, поедем, осмотрим квартиру?
— Да смотрел я, ничего там нет интересного! Правда, царит бардак. Ну, как обычно, когда люди поспешно уезжают.
— Бардак и беспорядок — это хорошо, — задумчиво произнесла Лиза. — В беспорядке всегда можно найти много интересного. У тебя ключи от этой квартиры есть?
— Есть, они были в сумочке Полины. Ладно, поехали!..
Трехкомнатная квартира Блохиных была богато и со вкусом обставлена. В гостиной, в центре, стоял длинный полированный стол, чисто вытертый, в то время как на остальных предметах лежал толстый слой пыли.
— Вы здесь работали? Нашли что-нибудь интересное? Отпечатки пальцев…
Лиза внимательно, метр за метром, осматривала квартиру.
— Отпечатков много, большая их часть принадлежит Полине, ну а остальные, думаю, ее родителям.
— В холодильнике много испорченной еды, — заметила Глафира, разглядывая пакеты, банки, свертки с копченым мясом, сыром, фруктами, консервами, напитками.
— Родители оставили полный холодильник, чтобы дочка питалась как следует, а она вон ела одни йогурты. — Глаша указала на целую батарею коробочек с йогуртами на верхней полке.
Комната Полины была захламлена разложенной и развешанной повсюду одеждой: свитера, юбки, джинсы, платья. На туалетном столике было тесно от баночек с кремами, гелями, мазями, лаками. Пудра, помада, раскрытый маникюрный набор, щипцы для завивки волос и маленькие — для ресниц. Высокие яркие цилиндрики пузырьков с лаками-стайлингами для волос, банка с ватой, таблетки…
— Стоп! — Лиза взяла упаковку в руки. — Это же противозачаточные таблетки! Все блистеры полные.
— Скорее всего, это таблетки матери, — предположила Глаша. — Или же Полина сама их купила после того, как уже все случилось…
— Или перед тем, как ее изнасиловали, когда она готовилась к свиданию!
— Еще тут есть аспирин, саридон от головной боли… Да, у нее здесь настоящий, классический беспорядок! Колготки — под кроватью, тампоны — на подоконнике, на полу рассыпана пудра…
— Смотри, Лиза, постель совершенно чистая, выглаженная, словно ее только что сменили…
— Значит, кто-то все сменил, а грязное белье…
— Лиза, — прервал ее Сергей унылым тоном, — ты что же, думаешь, мы все кругом — одни идиоты? Полагаешь, мы не догадались открыть стиральную машинку и посмотреть, что там?
— И что? — в один голос спросили Лиза с Глашей.
— Да в том-то и дело, что ничего! И в корзине для грязного белья тоже нет ни простынки, ни наволочки. В лоджии, которой хозяева явно пользуются для сушки белья, также не оказалось ничего подобного. Предположить, что девочка-неряха решила вдруг выстирать свою постель, да еще и выгладить ее, сами понимаете, невозможно. Вывод напрашивается один: использованное белье, которое могло бы послужить уликой в деле об изнасиловании, было кем-то выброшено. Уничтожено.
— Значит, мы можем предположить, что изнасилование все-таки произошло здесь, у Полины дома, — сказал Мирошкин.
