Победитель получает все.
- Ты вызовешь его?
- Вызову.
- И победишь? - уточнила Меррон.
- Конечно.
На Хратгоаре не будет дворцов и сложных дворцовых ритуалов. Заговоров. Политической целесообразности... они ценят силу. И силе покорятся.
- Когда?
- Осенью. Следующей. Мне надо кое-чему научиться.
А ей - отдохнуть, чтобы больше не замерзала от собственных мыслей. Рука и сейчас холодная. Ледяная просто рука забралась под рубашку.
- А мне?
- Если захочешь. Провоцируешь?
- Греюсь.
Взгляд честный. Невинный даже. Безумная женщина.
- И родинки проверяю. У тебя раньше много родинок было. Вдруг исчезли? Как ты тогда без родинок?
Повод был серьезным.
- Женщина, если ты не остановишься...
- ...ты опять сбежишь, - Меррон убрала руку и отодвинулась. - Извини. Я что-то... мне просто показалось, что ты... то есть я слышу, что ты...
Она забралась под одеяло.
- Меррон... а это уже непорядочно.
Одеяло подождет. И лучше, если на полу.
- Сначала дразнить, потом прятаться...
У нее сердце колотится как ненормальное. И сама дрожит, будто и вправду вот-вот замерзнет.
- Я не прячусь!
- Ага...
На шее нервно пульсирует жилка. А от кожи пахнет все тем же земляничным вареньем.
- Не шевелись.
- Почему?
- Потому что я так сказал. Жена должна быть послушна мужу...
А Дару надо убедится, что он не причинит боли. И вспомнить ее тело. Угловатое. Нервное. Откликающееся на прикосновения. Ямка под ключицей. И нежная маленькая грудь. Шрам, которого не было. Пушок на животе...
...спешить некуда.
Замечательно, что больше некуда спешить.
- ...и я слышала, что на юге в моде круглые воротнички, - леди Шарлотта обладала уникальным умением часами говорить об исключительно важных вещах. - Но помилуйте, как это может быть красиво? Треугольный вырез и круглый воротничок?
Она была искренна в этом своем недоумении. И утомительна до невозможности.
- Квадратный и только квадратный, чтобы подчеркнуть изящество шеи...
Тисса вздохнула. Согласившись с необходимостью несколько обновить гардероб, она рассчитывала, что с нее снимут мерки и только.
- И все-таки взгляни на эти ткани... - Шарлотта, взяв дело в свои руки, не собиралась отпускать жертву так легко. - Бархат... или вот муар... атлас...
Красивые ткани.
Темные.
Не черные, но... почти.
- Какой-нибудь очень простой фасон, который при случае...
Нет, это женщина вовсе не зла, скорее предусмотрительна и привычна к реалиям мира, которые она пытается донести до Тиссы и Нашей Светлости. Темное платье не будет лишним. Всегда кто-то умирает... завтра, послезавтра... когда-нибудь. Тем более что в Ласточкином гнезде почти готовы проводить Его Светлость в последний путь.
...хотя, конечно, венки из можжевельника и падуба следовало бы заказать заранее.
...и траурные ленты присмотреть, не говоря уже о том, чтобы выкрасить достаточно полотна для драпировки зала, а то потом будут говорить, что Их Светлость не уважают мужа.
...бальзамировщика хорошего опять же найти не так-то просто, а вряд ли в ближайшем времени удастся доставить тело в семейную усыпальницу Дохерти...
- Мы подумаем, - я сдерживаюсь, потому что ссора, пусть бы и самая непродолжительная, ударит по натянутым нервам Тиссы. - Спасибо.
Шарлотта рада помочь настолько, насколько это вообще в ее силах.
Ей жаль Тиссу. По-своему.
А еще она считает ее полной дурой, которая не воспользовалась удобным случаем, чтобы избавиться от мужа. Нет, Шарлотта любит Седрика, ведь родила же ему двоих детей и подумывает над третьим - так оно верней, чем больше детей, тем надежней ее положение. Но вот возиться с тем, кто одной ногой в могиле и вряд ли вернется... увольте.
В конце концов, вдовой быть не так уж тягостно.
А если вдовой при титуле и деньгах...
У нее хватает ума молчать, но не хватает такта скрывать мысли и оставлять советы при себе. И Тисса вновь белеет, прикусывает губу, стыдясь этой своей слабости.
- Она... она неплохая женщина.
Наверное так.
Пухлая. Суетливая. Немного бестолковая. Она легко сочувствует и легко обижается, впрочем, так же легко забывает и о сочувствии, и об обидах. Так ведь проще.
Я собираю образцы тканей, якобы забытые Шарлоттой. Она все еще надеется на наше благоразумие, ведь каждому ясно, что приличное платье не сшить за день или два. Я не сомневаюсь, что в гардеробе леди Шарлотты отыщется с полдюжины платьев, которые будет уместно надеть на похороны.
- Урфин поправится, - я присаживаюсь рядом и отбираю у Тиссы кусок темно-синего бархата, который безжалостно отправляю в камин. Камины, оказывается, крайне удобная вещь. - Он уже поправляется...
- Тогда почему мне нельзя к нему?
Не верит. Вернее, очень хочет верить и очень боится. И страх растет день ото дня, ведь все вокруг говорят обратное. Сложно идти против всех, но у Тиссы хватило смелости продержаться. Ей ведь советовали, ежедневно, назойливо, с дружеской снисходительностью...
Она рассказала мне об этом. Еще о темноте. Гавине, который помогал, потому что сама Тисса не справилась бы, а она боялась подпускать к Урфину кого-то незнакомого. Долэг, требовавшей освободить Гавина, и о том, что эти двое впервые поссорились. И Гавин выговорил Долэг так, что она два дня рыдала.
А потом обвинила во всем Тиссу.
Про Шарлотту и остальных леди, решивших подготовиться к похоронам.
Про молоко, которого вдруг не стало...
...и леди Нэндэг, что подыскала кормилицу и няню. А потом и вовсе взвалившую на себя все замковые хлопоты. Тисса не представляет, что бы делала без нее.
- Почему Урфин не хочет меня видеть? - она подняла другой лоскут, иссиня-черный, гладкий.
Его я тоже отправила в камин.
- Потому что мужчина. Он не тебя не хочет видеть. Он не хочет, чтобы ты видела его слабым. Не слушай этих куриц... тебе пойдет зеленый, но не этот...
Траурную зелень с проблеском черноты сгорает быстро.
- Яркий. Изумрудный... и с золотом. Или серебром? Если под волосы, то лучше, чтобы серебро.
У нее в голове отнюдь не наряды. Она согласна на все - синий, зеленый, красный, серый... пожалуй, теперь я лучше, чем когда-либо прежде понимаю Ллойда. Обладай я его способностями, удержалась бы от искушения их применить?
