- Да и я не шучу.
- Мне действительно плохо. Я сейчас умру от удушья. Мне не
хватает свежего воздуха. Выведите меня на улицу.
- Что?
- Я говорю, что меня нужно вывести на улицу. Я задыхаюсь.
- Ну, пойдем, подышим.
Мужчина схватил меня за руку и повел к выходу. Тишина в доме
говорила о том, что, кроме нас, здесь никого нет. По крайней мере мне очень
хотелось в это верить. Я думала, что меня выведут на крыльцо, но вместо этого
мужчина толкнул меня в ближайшую комнату и открыл окно с массивной решеткой.
- Садись на подоконник и дыши, - скомандовал он.
Из этого окна был точно такой же вид, как и из окна комнаты,
в которой держали меня с Жаном. Лес. Высокий каменный забор, и больше ничего.
За этим забором ничего не было видно. С одной стороны это было похоже на
деревню, а с другой - ничего не говорило о том, что вокруг есть другие дома.
Где мы?
- Ты что не дышишь-то? - Мужчина подошел к журнальному
столику и, не выпуская пистолета из рук, налил себе полную рюмку джина. -
Выпить хочешь?
- Нет.
- А я бы на твоем месте выпил для храбрости. Глядишь,
выпьешь и меня перестанешь бояться.
Посмотрев на бутылку джина, я вдруг подумала о том, что
бокал джина с тоником действительно поможет мне снять нервное напряжение, и в
знак согласия кивнула головой.
- Ну что, согласна, что ли?
- Наливай, но только разбавь его тоником.
- Вот это другой разговор, - мужчина расплылся в улыбке, не
скрывая радость. Это натолкнуло меня на мысль, что он в доме один, и именно
поэтому ему так необходим собутыльник, с которым он бы мог посидеть, выпить и
поговорить. - А ты говорила, что тебе воздух нужен. Да не воздух тебе нужен, а
рюмку шлепнуть. Тогда и чувствовать будешь себя полегче. Зачем тебе тоник? Так
приложись!
- Я так не могу. Мне нужна не рюмка, а бокал с тоником.
- Как знаешь. Я хотел, чтобы тебя больше вставило.
На столике лежали наручники. Мужчина почесал нос и ткнул в
них пистолетом.
- Сейчас с собой возьму. Пристегну твоего француза к
батарее.
- Зачем? - испуганно спросила я.
- Чтобы не сбежал никуда.
- Да куда там сбежишь? На окне решетка, на двери засов.
Человек так избит, что кровью истекает. Его не приковать нужно, а оказать
медицинскую помощь.
- Я сам знаю, что ему нужно. Или наручники, или на цепь. Уж
больно глаза у него хитрые, - грубо заметил пьяный мужчина и погремел цепью.
- Послушай, как тебя зовут? - обратилась я на «ты» к
малоприятному типу.
- Леня.
- Леня, будь благоразумным. Нельзя еле живого человека
нацепь сажать. Не по-людски это. Пусть хоть на кровати лежит. Он же от боли
стонет.
- Ни хрена с ним не будет, - стоял на своем Леня. - Он же не
французская барышня. Пусть и не наш мужик, а импортный, но все же мужик.
В" меня когда две пули всадили, я несколько часов по полю полз. И ничего,
выжил. И даже когда мне одну пулю без всякого наркоза мой братан доставал, я
вытерпел. Ни обезболивающего тебе, ни наркоза. Только спирта дали выпить. Вот
тебе и весь наркоз. Ежели он мужик, так пусть терпит. Ведь он же из-за любви
пострадал. Из-за нашей женщины. Пусть знает, что с нашими женщинами лучше в
отношения не вступать, а то потом проблем не оберешься. Пусть со своими
француженками занимается французской любовью. А наших баб мять не надо. Мы
наших баб сами помнем. Ладно, давай лучше выпьем.
- За что? - Я посмотрела на свой бокал. Хотелось выпить «за
свободу», но произнесла банальное «за удачу».
Мой тост приглянулся чересчур пьяному Леониду, и он
понимающе закивал головой:
- Да, точно. Удача в нашем деле просто необходима.
Выпив бокал джина с тоником до дна, я ощутила приятное
жжение и вновь посмотрела в окно, делая вид, что я усиленно дышу свежим
воздухом.
- А тебя Томой зовут?
- Тома.
- Не повезло тебе, Тома.
- Почему?
- В крайне неприятную ситуацию вляпалась ты.
- И как мне из нее выйти? - прикинулась я дурочкой.
- Бабки отдать, - совершенно спокойно ответил он.
- Какие бабки?
- Драгоценности.
- Ах, драгоценности...
- Конечно, тебе нужно отдать драгоценности, а француз пусть
выплатит требуемые с него баксы, и вы свободны, как голуби в полете. Он в
крупной компании работает, занимает хороший пост. Так что живет не на пособие,
а получает вполне приличные деньги. Человеческая жизнь дороже. Зато останется
жив, а эти деньги со временем отбатрачит.
- А где гарантии?
- Какие гарантии?
- Гарантии того, что он останется жив.
- Да сейчас государство не дает никаких гарантий, а ты
хочешь, чтобы гарантии давали казанские братаны.
- Теперь хотя бы понятно, у кого мы в гостях. У казанских
бандитов.
Мужчина сразу понял, что сказал лишнее.
- Да, это я так. Никакие мы не бандиты, а очень даже простые
и хорошие ребята. Бандиты - те, кто грабит, убивает, чинит беспредел и мешает
жить мирным людям.
- А вы, значит, мирным людям жить не мешаете?
- Нет. Если только эти люди живут по понятиям и никаких
законов не нарушают.
- А я и Жан какой закон нарушили? Можно поинтересоваться?
- Да что тебе говорить?! Ты и сама все знаешь.
- А вот и не знаю.
- Твоя бабка деда Влада нагрела. Говорят, эта старуха
гипнозом обладала. Вот она под гипнозом эту баночку-то и утащила.
- И ты считаешь, что я должна отвечать за ее поступки? Ты
считаешь, что это нормально?
- Вполне. А больше за ее грехи ответить-то некому. Когда
наши старики умирают, их наследством пользуются дети и внуки. Поэтому денежки с
них спрашивать надо. Тем более что это наследство приобретено самым что ни на
есть хамским способом. Бабка твоя не колдунья, а мошенница была и воровка.
- А Жан в чем провинился?
Я уже тебе, по-моему, внятно сказал. Он наших телок топчет и
никому не отстегивает. Иным языком, налоги в казну не платит. Вот сейчас он
отвалит в казну и пусть хоть каждый день с тобой кувыркается. Мы с него не
выкуп за похищение требуем, а хотим только одного, чтобы он уплатил налоги. Как
говорят у нас в народе, уплати налоги и спи спокойно с кем хочешь. - Мужик
заржал, довольный своей шуткой, а я почувствовала себя так, как будто меня
только что втоптали в грязь огромными вонючими сапогами.
