Пролог
Москва, год 1998-й
«Вчера, 12 сентября, в двенадцать часов дня на Курском направлении Московской железной дороги близ станции Весенняя произошло крушение электропоезда следующего по маршруту Москва — Тула. Один вагон сошел с рельсов и упал с железнодорожной насыпи, два человека погибли. Причины трагедии выясняются. В настоящее время на месте аварии работает специальная комиссия МГТС и сотрудники транспортной милиции. Окончательные итоги расследования и организационные выводы будут оглашены на предстоящей 2 октября коллегии МПС РФ».
Заметка эта, опубликованная в самом низу газетной полосы под рубрикой «Срочно в номер», большого ажиотажа не вызвала. Ну, бывает, все под Богом ходим. Никакой сенсации — ни тебе политики, ни криминала, ни даже вопиющего факта извечного российского разгильдяйства.
Комиссия потом установила, что машинист был трезв как стекло, никуда из кабины не отлучался, а все механизмы и оборудование вполне исправны, что само по себе редкость. Специалисты только руками разводили — слишком уж похоже, будто поезд натолкнулся на какое-то препятствие, однако при самом внимательном осмотре на путях никаких посторонних предметов обнаружено не было.
Происшествие скоро забылось. Только вот машинист Пантюхов, что управлял поездом в тот день, трезвый, положительный и серьезный, проработавший на своем месте почти двадцать лет, вдруг запил по-черному, а потом и вовсе уволился из депо. До самой смерти он так никому и не решился рассказать о том, что увидел перед самым носом сквозь лобовое стекло за миг до того, как раздался грохот и скрежет металла.
Судьбой пассажиров злополучного вагона тоже никто не интересовался, тем более что общаться с журналистами они отказались категорически, а на вопросы врачей и милиции отвечали предельно кратко: не слышал, не видел, не помню, очнулся — гипс. Не хотели они говорить, ох не хотели… Отчасти понятно, конечно, кому понравится, когда еще от шока не отошел, а тебе в душу лезут?
Только на самом деле совсем не в этом была причина упорного молчания пятерых чудом оставшихся в живых пассажиров. Слишком уж страшные, таинственные и необычайные события свели их вместе в тот роковой день.
А началось все и просто, и странно — с газетного объявления…
Глава 1
РЕКЛАМА — ДВИГАТЕЛЬ ТОРГОВЛИ
Москва, 10 сентября 1998 года
Юная длинноногая блондинка ослепительной красоты, совершенно голая, обольстительно улыбнулась и медленно облизала губы маленьким, острым, розовым язычком.
— Иди ко мне, дорогой, — сказала она, будто пробуя каждое слово на вкус, — иди скорее, я так хочу тебя…
Ее грудной, волнующий голос обещал так много! Андрей почувствовал, что все его мужское естество восстало, как черная Африка против колониализма. Девушка откинула за спину густые, длинные золотистые волосы, будто не замечая, что так ее пышная грудь выглядит еще соблазнительнее, обняла Андрея за шею и притянула к себе…
— Андрюша… Андрюша! Вставай скорее, завтрак стынет, — вдруг сказала она совсем другим голосом, надтреснутым и усталым.
Андрей Бочков так и не понял, при чем тут завтрак. Ах ты, черт, такой сон не дали досмотреть! Он открыл глаза и обнаружил, что лежит на старенькой, продавленной софе в своей комнате, а мама трясет его за плечо.
— Вставай, поешь, пока я на работу не ушла.
— Ма, ну отстань ты, я спать хочу!
Бог ты мой, как же мать достала его в последнее время своими заботами и нравоучениями! Вот и сейчас будет накладывать ему яичницу и смотреть на него жалкими, просящими глазами. Ну ее, лучше пока не подниматься. Лучше поспать еще немного, может, удастся досмотреть сон…
— Ты иди, ма, я потом!
— Ну, как хочешь. — Мать поджала губы. Обиделась, значит. Ну, и х… с ней. Лишь бы в покое оставила.
Прежде чем снова провалиться в дремоту, Андрей услышал удаляющееся шарканье тапочек по линолеуму в коридоре. Он уже стал медленно соскальзывать в забытье, пытаясь в мельчайших подробностях вспомнить, воссоздать свой чудесный сон, когда…
Тьфу ты черт, ну нет человеку покоя в этой жизни! Только задремал — снова стук в дверь.
— Андрюша… Я тебе тут газету принесла, «Из рук в руки»… Ты хоть попробуй, позвони куда-нибудь. Столько объявлений, и вроде бы хорошие места есть. Может, пристроишься на работу наконец-то.
— Ну позвоню, ма, позвоню, отстань только! Я же тебе сказал — спать хочу!
Эх, мама, мама, святая простота! Терпение и труд все перетрут. Без труда не вынешь рыбку из пруда. Ну что дало ей ее высшее образование? Мужика нет и не было никогда (по крайней мере, сколько он себя помнит), денег тоже всегда было в обрез, а теперь еще и с работы уволили, приходится вертеться по-всякому. Ей нет и пятидесяти, а уже совсем старухой стала.
Андрей, конечно, не хотел бы даже самому себе признаться, что и он сыграл в этом не последнюю роль.
В школе Андрей успехами не блистал. С трудом закончил восемь классов, потом — ПТУ по специальности «оператор станков с числовым программным управлением». Сразу же ушел в армию, прослужил три года во флоте, а когда вернулся, оказалось, что станки с ЧПУ давно уже никому не нужны, а их операторы — тем более.
Для того чтобы учиться и осваивать новую профессию, Андрей был слишком ленив, да и особых способностей не имел; примкнуть к бандитской группировке, как многие его сверстники, не хотел, а правду сказать — боялся. И вообще планы на будущее у него были в высшей степени неопределенные. Когда-нибудь, когда ему, наконец, повезет, он еще покажет всем… Что именно покажет Андрей не задумывался, а пока слонялся в ожидании лучших времен, которые уже никогда не настанут. Время от времени Андрей перебивался случайными заработками, подрабатывая то грузчиком, то дворником, то сторожем, но почему-то получалось так, что отовсюду его выгоняли с большим скандалом. Он пока еще не алкоголик, но пьет намного больше, чем следует. Ему только двадцать пять лет, но во всем его облике, слишком поношенной одежде, фигуре, походке, а главное, в глазах уже появилось нечто, сигнализирующее всякому мало-мальски опытному собеседнику: «Внимание! Я — конченый человек!»
Хлопнула входная дверь. Значит, мать наконец-то ушла на работу. Андрей знал, что сейчас она пойдет торговать газетами с лотка в ближайшем универсаме, переделанном в супермаркет, а потом побежит на другую работу — мыть полы в кафе «Золушка». Домой она придет часам к десяти и примется говорить о том, что заведующая опять к ней придиралась, а в мужском туалете кто-то снова наблевал на пол. Закончив рассказ, будет долго вздыхать и мазать вонючей мазью ноги, исчерченные синими варикозными венами в палец толщиной.
Тоска!
Андрей наконец проснулся окончательно. Убедившись, что досмотреть чудесный сон уже не удастся, он встал с кровати и прошлепал босыми ногами на кухню. Так и есть — яичница уже остыла, да к тому же и пригорелая.
