— Можно сказать, что он был в ярости?
— Да еще в какой!
— Не считаете ли вы, что когда доктор Бауман «вопил», как вы изящно выразились, и нелицеприятно отзывался о Пейшенс Стэнхоуп, он был в отчаянии? Ведь в роковой вечер он сделал все, чтобы вернуть ее к жизни. Доктор не мог не рассердиться, получив уведомление об иске, после того как в течение нескольких месяцев практически еженедельно посещал ее на дому. Вы с этим согласны?
Рэндольф замолчал, ожидая ответа.
— Отвечайте, свидетель, — сказал судья Дейвидсон, почувствовав, что пауза затягивается.
— А в чем состоял вопрос? — Леона была явно растеряна.
— Советник, повторите вопрос, — сказал судья.
— Я хочу сказать, что замечания, сделанные в тот вечер доктором Бауманом в адрес миссис Стэнхоуп, были результатом его перевозбужденного состояния и совершенно не отражали его подлинных чувств к пациентке. Истинное отношение доктора Баумана к Пейшенс Стэнхоуп проявляется в его еженедельных визитах в течение года и отчаянных попытках вернуть ее к жизни в тот вечер, когда она умирала. Я спрашиваю вас, мисс Раттнер, допускаете ли вы это?
— Возможно. Не знаю. Лучше спросить у него.
— Полагаю, что это будет сделано, — сказал Рэндольф. — Но вначале я хочу спросить вас: вы по-прежнему живете в городской квартире доктора Баумана?
Джек склонился к Алексис и прошептал на ухо:
— Рэндольфу сходят с рук вопросы и заявления, которые находятся за гранью фола и должны были бы вызвать протест со стороны Тони. Фазано до сих пор постоянно держал палец на курке. Интересно, что происходит?
— Возможно, это имеет какое-то отношение к разговору адвокатов с судьей во время прямого допроса Леоны, — ответила Алексис. — Стороны часто идут на взаимные уступки, соблюдая справедливость. Я тебе — ты мне.
— Вполне возможно, — согласился Джек. — Как бы то ни было, но Рэндольф этим прекрасно пользуется.
Адвокат тем временем спрашивал у Леоны, что она чувствовала, после того как Крэг вернулся в семью и началась подготовка к процессу. Джек прекрасно понимал, что Рэндольф исподволь готовит аудиторию к теме «брошенная любовница», за показаниями которой стоит примитивное озлобление.
Джек снова склонился к Алексис и сказал:
— Я хочу тебя спросить — только отвечай честно, — ты не очень рассердишься, если я сейчас смоюсь? Я хочу поиграть в баскетбол, чтобы слегка размяться. Но если ты хочешь, чтобы я остался, я останусь. У меня такое чувство, что худшее позади. Начиная с этого момента, мисс Раттнер будет выглядеть в глазах присяжных все хуже и хуже.
— Отправляйся! — ответила Алексис. — Погоняй мяч. Я рада, что ты здесь, но сейчас со мной все в порядке. Судья скоро закроет заседание. Он всегда закругляется около четырех.
— Ты уверена, что с тобой все в порядке?
— Совершенно уверена, — ответила Алексис. — Я поужинаю пораньше вместе с девочками, но и для тебя кое-что останется. Наслаждайся жизнью, но будь осторожен. У Крэга всегда травмы, когда он играет в баскетбол. Ключи от дома с тобой?
— Со мной, — ответил Джек, обнял сестру за плечи и встал.
Извинившись перед сидящими в его ряду людьми, он пробрался к проходу и стал взглядом искать Франко. К его удивлению, Франко в зале отсутствовал. Его обычное место пустовало. Подойдя к двери, Джек еще раз обернулся. Франко в зале определенно не было. Он надавил на дверь спиной и вышел, продолжая вглядываться в зал. Отсутствие Франко его насторожило. Ему вовсе не улыбалась встреча с бандитом в каком-нибудь безлюдном закрытом пространстве вроде подземного гаража. Несколько лет назад он бы наплевал на опасность, но сейчас, за два дня до свадьбы, он был более осторожен. Теперь ему приходилось думать не только о себе, но и о близких людях, и он должен быть бдительным. А это означало — он должен быть готовым ко всему. Идея приобрести баллончике перечным газом появилась у него еще вчера, но он так ее и не реализовал, и теперь решил сделать это немедленно.
Площадка третьего этажа перед лифтами была заполнена людьми. Двери одного из четырех судебных залов распахнулись, выпуская участников процесса и зрителей. Видимо, был объявлен перерыв.
Джек присоединился к ожидавшим лифт и стал лениво рассматривать толпу в надежде увидеть Франко. Он прекрасно понимал, что в здании суда ему ничего не грозит. Опасаться следовало открытого пространства.
На посту охраны при выходе Джек спросил у одного из стражей, нет ли поблизости лавки с хозяйственными товарами. Охранник ответил, что таковая имеется на Чарлз-стрит. Джек знал эту улицу; он была недалеко от парковки, где он оставлял свою машину. Джек обошел здание. Улицы были узкими и извилистыми — полная противоположность той строгой пропорциональности, к которой он так привык в Нью-Йорке. Повинуясь своему чутью, Джек оказался на Дерн-стрит, переходящей в Мертл-стрит. Дома на всех улицах были довольно скромными — в основном четырехэтажные здания из красного кирпича. За одним из углов его взгляду неожиданно открылась очаровательная детская площадка с мамами с детишками. Он прошел мимо стоящего вплотную к жилым домам здания водопроводной компании «Бикон-Хилл». Сидящий у дверей добродушный лабрадор шоколадного цвета делал вид, что охраняет вход. Джек поинтересовался у одного из прохожих, доберется ли он этим путем до Чарлз-стрит. Прохожий ответил утвердительно и посоветовал на ближайшем углу свернуть налево, а затем — направо, на Пинки-стрит.
Спуск постепенно становился все круче, и Джек понял, что Бикон-Хилл — не просто название городского района, а настоящий холм. Дома стали более элегантными. Слева от него зеленела залитая солнцем лужайка, окруженная массивной оградой из кованого железа. На площадке высились столетние вязы. Прошагав еще несколько кварталов, Джек оказался на Чарлз-стрит.
В отличие от узких боковых улочек, по которым прошел Джек, Чарлз-стрит была широким бульваром с трехполосным движением. По обеим сторонам улицы располагались небольшие магазины самой разной специализации. Джек быстро нашел хозяйственный магазин и вдруг подумал — нужен ли ему газовый баллончик? Здесь, вдали от здания суда, угроза Франко казалась маловероятной. Но, немного поразмыслив и приняв во внимание, что проделал столь долгий путь, он все же купил баллончик у дружелюбного хозяина магазина, которого тоже звали Джеком.
Отказавшись от предложенного пакета, Джек сунул баллончик в правый карман пиджака — он хотел, чтобы баллончик был под рукой. Теперь ему оставалось только забрать машину.
Гараж был холодным, темным и безлюдным. Теперь Джек был рад, что обзавелся газовым баллончиком. Именно в подобной обстановке ему не хотелось встречаться с Франко. Однако, оказавшись в машине и направляясь к посту оплаты стоянки, он усмехнулся, подумав о мнительности. Джек понимал, что ему не следовало бить Франко перед домом Стэнхоупа. Но с другой стороны, если бы он этого не сделал, то ситуация могла выйти из-под контроля.
Джек выехал из мрачных глубин гаража на солнце и дал себе обещание больше не вспоминать о Франко. Приняв это мудрое решение, он остановился у тротуара и сверился с картой города. Едва он взглянул на карту, его пульс участился от предвкушения бега и игры.
