– Что вас связывает с штабс-ротмистром
Рацевичем?
– Он мой любовник, – ответил граф без секунды
промедления. – То есть был любовник... Я полгода его не видел и никаких
сведений не имел – до вашего появления.
– Так я вам и поверил! Ведь это вы внесли за
него залог!
– Ничего подобного. С какой стати? Если я за
каждого из своих любовников буду платить по пятнадцати тысяч, всего состояния
Чарнокуцких не хватит.
– Не вы?! – С прокурора разом слетел кураж. –
Не вы?! А... а кто же?
Граф пожал плечами.
Версия номер три, столь блистательно возникшая
на обломках двух предыдущих, рухнула. Время потрачено впустую! Опять получился
пшик!
– На вас лица нет, – нервно сказал владелец
замка. – Выпейте еще вина. Честное слово, я не знаю, кто выкупил Рацевича.
Бронек не сказал.
Когда до прокурора дошел смысл последней
фразы, он спросил:
– Значит, вы с ним виделись после его
освобождения?
– Только один раз. Он держался загадочно,
говорил непонятное. Был очень важен. Говорил: «Выкинули Рацевича, как рваный
башмак. Ничего, господа, дайте срок». У меня создалось ощущение, что под
«господами» он имел в виду своих начальников.
– Еще что? Да вспоминайте же, черт бы вас
взял!
От крика Чарнокуцкий вжал голову в плечи,
заморгал.
– Сейчас-сейчас. Он очень туманно изъяснялся.
Будто бы его навестило в тюрьме какое-то значительное лицо. Это он так сказал:
«Значительное лицо, очень значительное». Ну а потом за него внесли деньги. Вот
и всё, что я знаю...
Не Пелагия
Сзади раздался шум.
Бердичевский обернулся и увидел, что
подстреленный лакей, воспользовавшись тем, что о нем забыли, поднялся и
полусогнувшись бежит по направлению к гостиной.
– Стой! – ринулся за ним прокурор. – Убью!
Филип рухнул ничком, закрыл голову руками.
– Кровь вытекает! Моченьки нет! Помираю!
И снова донесся стук бегущих ног – теперь уже
с другой стороны.
На сей раз Матвей Бенционович не успел. Увидел
лишь, как фигура в черном халате, блеснув серебряным драконом на спине,
выскальзывает в дверь. Лязгнул засов, и главный пленник был таков.
– Лежи, скотина! – рявкнул статский советник
на слугу и ринулся вдогонку за графом.
Подергал дверь – тщетно.
Тогда подбежал к столу, выволок из-под него
Кешу.
– Что за той дверью?
– Кабинет.
– Слуг оттуда вызвать можно?
– Да. Там электрический звонок. И внутренний
телефон...
Бердичевский и сам уже слышал пронзительную
трель звонка и истеричный голос магната, кричащего что-то не то в трубку, не то
просто из окна.
– Слуг в замке много?
– Человек десять... Нет, больше.
А патронов только шесть, подумал Матвей
Бенционович, но не панически, а деловито.
Подбежал к окну, увидел внутренний двор. Из
дальнего конца бежали какие-то тени. Бросился на другую сторону – там чернел
лес, а внизу поблескивала вода
Распахнул раму, высунулся.
Да, это ров. Высоконько. Ну да выбора нет.
Вскарабкался было на подоконник, но кое-что
вспомнил – спрыгнул обратно.
Сначала подбежал к двери в гостиную, запер ее
на ключ. Потом схватил за лацканы Кешу.
– А ну-ка, юноша, отдавайте деньги. Ваша
гипотеза не подтвердилась.
Блондин дрожащей рукой протянул прокурору весь
бумажник. Матвей Бенционович вынул свою сотенную.
Послышался топот ног, дверь затряслась – в нее
толкались плечами.
Оглядев напоследок комнату, Бердичевский
цапнул со стола недопитую бутылку и лишь после этого вернулся к окну.
В дверь размеренно колотили чем-то тяжелым. С
филенки отлетела золоченая завитушка.
Поскорей, чтоб не успеть испугаться, прокурор
шагнул в пустоту.
– Ы-ы!!! – вырвался из его горла отчаянный
крик, а в следующую секунду рот пришлось закрыть, потому что статский советник
с головой ушел в пахучую черную воду.
Ударился ногами о мягкое дно, оттолкнулся,
вынырнул.
Выплюнув склизкую тину, запрыгал к берегу.
Плыть было невозможно, потому что в одной руке Бердичевский держал бутылку, в
другой – «лефоше». Пришлось скакать наподобие кузнечика: толкнулся ногами,
глотнул воздуха, снова ушел с головой. Правда, глубина была небольшая, кисти
рук оставались над поверхностью.
Скачков в пять-шесть добрался до мелкого
места. Наткнулся костяшками пальцев на что-то скользкое, круглое, податливое –
и заорал в голос, вспомнив о болотной гадине. Но ни бутылку, ни револьвер не
выпустил.
Слава Богу, это была не змея – старые,
размокшие бревна, которыми оказались выложены стенки рва.
Бердичевский кое-как уперся ногой, вылез из
воды и дополз до кустов. Только тогда оглянулся на замок.
В освещенном окне (и вовсе не так уж высоко,
как казалось сверху) торчали две головы, потом между ними влезла третья.
– Догнать! – послышался голос графа. – Тысячу
рублей даю!
Сил бегать по ночному лесу у прокурора не было
– полет из окна и прыганье в воде порядком поубавили в нем пыл к физическим
упражнениям. Следовало остудить в слугах прыть, пусть сообразят, что жизнь
дороже тысячи целковых.
Матвей Бенционович вылил из револьверного
ствола воду и дважды пальнул в стену.
Головы из освещенного прямоугольника
немедленно исчезли.
– Лампы гаси! – истошно крикнул кто-то. – Ему
нас видно! Убьет!
Свет в гостиной, а затем и во всем втором
отаже погас.
Ну то-то.
Продравшись через кусты, мокрый и грязный
прокурор спустился на мощеную дорогу. Отхлебнул из горлышка, припустил рысцой –
чтобы согреться.
Бежать вниз было легко и приятно. Шагов с
полста одолеешь – и глоток. Еще полста шагов – еще глоток.
Настроение у статского советника было просто
чудесным.
