Испепеляющий огонь в ледяную ночь.
Она почувствовала, что может разжечь огонь силой мысли, и резко обернулась к Харпер-хаусу. И этот величественный дом она может сжечь. Сжечь дотла. Могущественный Реджинальд Харпер и все, кто предал ее, сгинут в аду, в сотворенном ею аду.
Но не ее дитя. Нет, нет, не ее дитя! Она зажала рот обеими ладонями. Подавила страшную мысль, пока не вспыхнула искра. Ее сын не должен погибнуть.
Он должен прийти к ней. Быть с ней.
Она направилась к каретному сараю. Спутанные волосы падали на лицо, на глаза, но она упорно шла к своей цели.
«Никаких замков...» — подумала она, останавливаясь у широких дверей. Кто бы посмел нарушить покой поместья Харперов?
Она!
Дверь скрипнула, поддаваясь, открылась. Даже в темноте поблескивали экипажи. Хозяин не терпит тусклого уныния. Большие лакированные экипажи всегда готовы куда угодно отвезти Реджинальда Харпера, его омерзительную жену и хныкающих дочерей.
В то время как мать его сына, создавшая жизнь, приехала в украденной колымаге. И за это он заплатит.
Она стояла на пороге, покачиваясь, содрогаясь от ярости, растерянности и всепоглощающей любви, не в силах разобраться в бешеном круговороте мыслей. Она забыла, где она, кто она, почему она здесь. И вдруг намеченная цель прорвалась сквозь туман, окутавший ее разум.
Можно ли зажечь свет? Посмеет ли она? Рискнет ли? Но она должна. В темноте ничего не видно.
Пока не видно.
Она зажгла фонарь дрожащими от холода пальцами. От холода, которого не чувствовала из-за внутреннего жара, и улыбнулась, увидев обрывок веревки.
«Подойдет, — подумала она. — Отлично подойдет».
Не погасив фонарь, оставив дверь нараспашку, она вышла под дождь.
Харпер повернулся, потянулся к Хейли и не нашел ее. В полудреме он вытянул руку дальше, похлопал по пустому матрасу...
—Хейли? — прошептал он, приподнимаясь на локте.
Она могла пойти к Лили, но из прикроватного монитора не доносилось ни звука.
И только через несколько секунд он осознал, что его разбудило, — слишком громкая дробь дождевых капель. Он вскочил, увидел, что двери на веранду распахнуты.
—Хейли!
На ходу натягивая джинсы, Харпер бросился к дверям.
Порыв ветра швырнул холодные капли ему в лицо. Сердце сжалось в крохотную льдышку. Выругавшись, Харпер попятился в комнату, влетел в детскую... Девочка мирно спала. Хейли рядом не было.
Он вернулся в спальню, сунул монитор в карман и побежал искать Хейли.
Выкрикивая ее имя, Харпер чуть ли не скатился с наружной лестницы... Каретный сарай! Ему всегда казалось, что Амелия бывала там. Той ночью, когда ребенком он видел ее в саду, она точно направлялась туда. В промокшей грязной рубашке, вспомнил он на бегу. Как будто попала под дождь.
Харпер не мог заблудиться в темноте. Он знал каждый поворот садовой дорожки... Увидев распахнутую дверь, он вздохнул с облегчением.
—Хейли!
Ворвавшись в свой домик, он хлопнул по выключателю и увидел на мокром полу грязные отпечатки босых ног.
Гостиная, кухня... но он чувствовал, что дом пуст, понимал, что Хейли здесь нет, еще до того, как с бешено бьющимся сердцем проверил все комнаты. Выбегая из дома, Харпер выдернул из кармана телефон, нажал кнопку быстрого набора.
—Мама! Хейли пропала! Она где-то на улице. Я не могу ее найти! Она... О боже, я ее вижу! Третий этаж. Она на веранде третьего этажа.
Харпер отключил телефон и помчался к дому.
Хейли не повернулась на его зов. Она брела по веранде, как сомнамбула. Харпер поскользнулся на мокрых плитах дорожки и бросился напрямик по клумбам, топча цветы.
Задыхаясь, он взлетел на третий этаж и снова окликнул ее.
Она заколебалась, медленно обернулась. И улыбнулась.
—Смерть за жизнь.
—Нет! — Последний рывок, и Харпер схватил ее за руку, втянул в зал. — Нет, — повторил он, обнимая ее. — Почувствуй меня. Ты знаешь, кто я. Ты знаешь, кто ты. Почувствуй меня.
Хейли боролась, и он сжимал ее все сильнее. Прижимал к себе, пытаясь согреть. Ее голова болталась из стороны в сторону, зубы клацали, как у дикой собаки.
—Я хочу своего сына!
—У тебя дочь. У тебя Лили. Лили спит. Хейли, будь со мной.
Он успел удержать ее обмякшее тело.
—Мне холодно. Харпер, мне холодно.
—Ничего. Все в порядке. Ты в порядке.
Он пронес Хейли через огромный бальный зал, призрачный из-за зачехленной мебели и хлещущего по окнам дождя. Едва Харпер подошел к двери, как та распахнулась, и в зал ворвался запыхавшийся Митч:
—Твоя мать пошла к Лили. Что случилось?
—Не сейчас, — Харпер с дрожащей в его руках Хейли протиснулся мимо Митчелла. — Поговорим позже. Ее нужно согреть и высушить. Остальное подождет.
19
Он закутал Хейли в одеяло и сел рядом на кровать, растирая ее волосы полотенцем.
—Я не помню, как встала. Я не помню, как вышла.
—Согрелась?
—Да.
Если не считать, что все косточки кажутся ледяными. Доберется ли тепло когда-нибудь и до них?..
—Не представляю, как долго я там была.
—Ты вернулась.
Хейли накрыла ладонью его руку. Тепло и покой необходимы ему не меньше, чем ей.
—Ты меня нашел.
Он прижался губами к ее влажным волосам.
—Я всегда тебя найду.
—Ты взял с собой монитор Лили...
«Это, — подумала она, — еще важнее».
—Ты не забыл его взять. Ты не оставил мою девочку одну.
—Хейли, — Харпер обнял ее, прижался щекой к ее щеке. — Я никогда ни тебя, ни ее не оставлю в одиночестве. — Он приложил ладонь к ее животу. — Никого из вас не оставлю. Клянусь.
—Я знаю. Она не верит в обещания, в доверие, в любовь, а я верю. Я верю в нас всем сердцем, всей душой. — Хейли повернула голову, провела губами по его губам. — Раньше не верила, но теперь верю. У меня есть все. У нее нет ничего.
—И ты можешь ее жалеть? После всего? После всего этого?!
—Я не знаю, что чувствую к ней.
Так приятно было положить голову на его крепкое плечо!
—Я, кажется, поняла ее, во всяком случае, немного. Мы обе оказались в похожей ситуации. То есть забеременели и сначала не хотели ребенка.
—У тебя все было по-другому.
—Харпер, на минутку забудь о личностях и своих чувствах. Взгляни на все это объективно, как в своей работе. Мы обе были не замужем и беременны. Не любили отца ребенка, не хотели никаких изменений в жизни, никаких осложнений. А потом вдруг осознали, что желаем этого малыша. По разным причинам, но стали безумно хотеть ребенка.
