—Если честно, я только начал.
—Придется сократить эту часть твоих праздничных развлечений. — Роз улыбнулась, услышав победный клич Мейсона, обнаружившего пакет чипсов. — Мы не одни, и было бы мило сохранить иллюзию того, что я вырастила трех хорошо воспитанных сыновей.
—Иллюзия разрушена, поскольку он уже жонглировал, — проворчал Харпер.
—Вот именно, — Роз подошла, коснулась щеки Харпера, затем Остина, повернулась к Мейсону. — Может, вы и не хорошо воспитанные, но, видит бог, все трое красавцы. Я могла сотворить и хуже. А теперь, Харпер, отнеси нашим гостям напитки. Остин, слезь с моего стола. Это дом, а не соседний бар. Мейсон, положи чипсы в миску и перестань сорить крошками.
—Да, мэм! — хором ответили парни, и Роз расхохоталась.
Рождество промелькнуло, как в тумане, и Роз пыталась мысленно восстановить особенно дорогие сердцу мгновения — неподдельный восторг Мейсона, получившего от нее в подарок старинный докторский саквояж, азарт Харпера и Остина, сражающихся в настольный футбол, восхищение Лили, вполне предсказуемо зачарованной блестящей упаковочной бумагой больше, чем игрушками, радость Хейли, хвастающейся новыми сережками.
Сердце ее таяло при воспоминании о Логане, сидевшем на полу по-турецки и показывавшем мальчикам Стеллы — теперь и его мальчикам — собственноручно сделанные и аккуратно разложенные по гнездам двух рабочих ящиков маленькие инструменты.
Роз хотелось замедлить ход времени — только на этот день, только на этот единственный день! — но часы от рассвета, когда открывали подарки, до обеда, приготовленного Дэвидом и поданного на ее лучшем фарфоре в колеблющемся свете свечей, пролетели словно одно мгновение. Не успела она оглянуться, как дом снова затих.
Роз спустилась вниз еще раз взглянуть на огромную сверкающую ель, посидеть в гостиной с чашечкой кофе и милыми воспоминаниями о промелькнувшем Рождестве и всех прежних.
Она удивилась, заслышав шаги, подняла глаза и увидела своих сыновей.
—Я думала, вы отправились к Харперу.
—Мы ждали тебя, — ответил за всех Харпер.
—Меня?
—Ты всегда спускаешься сюда в рождественскую ночь, когда все остальные уходят спать.
—В этом доме ничего нельзя утаить!
—Многое можно, просто не это, — возразил Мейсон.
Остин подошел к ней, забрал кофе, вручил бокал шампанского.
—Что это значит?
—Маленький семейный тост. Но сначала наш финальный подарок.
—Еще один? Для всего, что я сегодня получила, к дому придется пристроить дополнительную комнату.
—Этот подарок особенный. У тебя всегда найдется для него место. Во всяком случае, когда-то находилось.
—Ну, не томите. Что вы затеяли?
Харпер вышел в холл, вернулся с большой коробкой, обернутой золотистой фольгой, и поставил ее у ног Роз.
—Открой и посмотри.
Охваченная любопытством, Розалинд отставила бокал и взялась за подарок.
—Только посмейте рассказать Стелле, что я порвала упаковку! Она придет в ужас. Удивительно, как вы втроем сошлись на чем-то да еще умудрились не проболтаться! Особенно Мейсон.
—Эй! Я умею хранить секреты, когда нужно. Вот ты до сих пор не знаешь, что Остин как-то взял твою машину и...
—Заткнись! — Остин кулаком ткнул брата в плечо. — Для подобных преступлений нет срока давности. — Роз прищурилась, и средний сын расплылся в сладчайшей улыбке. — Мамочка, то, что ты не знаешь, не может повредить этому идиоту.
—Пожалуй, — однако, разрывая упаковку, Роз размышляла, что же тогда случилось...
Ее сердце замерло — в коробке лежало антикварное настольное зеркало.
—Стиль королевы Анны, — пояснил Остин. — Около тысяча семисотого года, золотисто-зеленый лак, скошенный ящичек-подставка. По нашим совместным воспоминаниям — самое близкое к тому, что разбил Мейсон.
—О господи! Это Харпер придумал приспособить его под сокровищницу. И я не виноват, что уронил зеркало с того чертова дерева. Я был маленьким.
—О боже, боже мой! — воззвала к небесам и сама Роз. — Я так разозлилась, так разозлилась, что чуть не спустила с вас шкуры.
—Мы сохранили весьма болезненные воспоминания, — уверил мать Остин.
—Зеркало принадлежало семье вашего отца, — Роз, охрипнув от волнения, осторожно провела пальцем по лакированному дереву. — Он подарил мне его на свадьбу.
Харпер сел рядом, погладил ее руку.
—Надо было спустить с нас шкуры. Мы понимаем, что они не заменят того, но...
—Нет, нет, нет! — Роз повернула голову, на мгновение прижалась лицом к плечу Харпера. — Это зеркало гораздо лучше! Потому что вы помните и думаете о нем. И подарили мне новое.
—Ты заплакала, — прошептал Мейсон и, наклонившись, потерся щекой о ее волосы. — Тогда я в первый раз увидел тебя плачущей. Мы никогда не забывали, мама.
Обнимая по очереди каждого из своих сыновей, Роз боролась с подступающими к глазам слезами.
—Это самый лучший подарок в моей жизни, и я буду дорожить им больше всего на свете. Каждый раз, как я взгляну на него, сразу вспомню, какими вы были тогда, какими стали сейчас. Я так горжусь вами, мои мальчики! И всегда гордилась. Даже в тот день, когда хотела спустить с вас шкуры.
Остин снова вложил в ее руку бокал с шампанским и передал наполненные бокалы братьям.
—Пусть Харпер, как самый старший, скажет тост. Но я хочу официально заявить, что идея моя.
—Мы придумали все это вместе, — запротестовал Мейсон.
—Но большую часть я. Давай, Харпер, говори.
—Скажу, если ты пять секунд помолчишь, — Харпер поднял бокал. — За нашу маму! За все, чем она была для нас, за все, что она делала для нас каждый божий день.
Слезы все-таки хлынули из ее глаз.
—Ну вот, это была последняя капля. Точно, последняя капля.
—Не стесняйся, мам! Поплачь, — Мейсон наклонился и поцеловал ее влажную щеку. — Круг отлично замкнулся.
* * *
Возвращение к работе, как обычно, помогло затянуть дырочку в сердце, просверленную прощальными поцелуями двух младших сыновей.
Неделя между Рождеством и Новым годом сулила затишье в торговле, поэтому Роз, перехватив часть обязанностей Стеллы, погрузилась в наведение порядка. Она чистила инструменты, отскребала рабочие столы, помогала с инвентаризацией и наконец сосредоточилась на дизайне мешков для фирменной садовой почвы. А освободившись, вместе с Хейли стала заливать бетоном формы для вазонов и лотков.
—Поверить не могу, что Рождество уже позади, — Хейли, сидя на корточках, повернула форму. — Предвкушения, подготовка пролетели, как одно мгновение. Прошлое Рождество, мое первое после смерти папы, ну, оно было просто ужасным... Праздники все тянулись и тянулись.
