—Блеск! Ты нашел новую фирму по уборке квартир? Они выплачивают «боевые»?
—Нет, к сожалению. Я вообще думаю, что восстановил против себя все клининговые компании западного Теннесси.
—Так ты сам прибрался? — Поджав губы, Джош прошелся по гостиной. — И у тебя комнатное растение... с цветочками!
—Заберешь его.
—Хорошо...
—Не то я его уморю. Я уже слышал его тяжкие вздохи. Не хочу брать грех на душу.
—Договорились... — Джош рассеянно потянул мочку уха. — Освежит мою комнату в общежитии. Эй... У тебя еще и елочка. И свечи.
—Рождество, — повторил Митч, а Джош, наклонившись, уже нюхал толстенную красную свечу.
—Душистые свечи. И, если не ошибаюсь, ты пылесосил, — Джош прищурился, оглянулся на отца. — У тебя есть женщина.
—К сожалению, нет... Кока-колу хочешь?
—Давай, — качая головой, Джош направился к ванной комнате. — Я в туалет. У нас сегодня пицца?
—Как скажешь.
—Тогда пицца, — решил Джош. — Пеперони и сосиски. Двойной сыр.
—Мои артерии закупориваются от одних этих слов! — крикнул Митч, доставая из холодильника две банки колы.
Он по личному опыту знал, что сын мог бы питаться одними пиццами и оставаться поджарым, как борзая, взявшая все призы.
Эх, хорошо бы снова стать двадцатилетним!..
Митчелл набрал номер местной пиццерии, заказал большую пиццу для Джоша и среднюю вегетарианскую для себя. Когда он обернулся, сын стоял, прислонившись к дверному косяку и скрестив ноги в лодыжках.
—У тебя цветы на унитазе.
—Пуансетии. Рождество. Специальное предложение.
—У тебя появилась женщина. Если не в постели, то уж в поле зрения точно. Давай колись.
—Никакой женщины, — Митч перебросил одну из банок Джошу. — Чистая квартира и несколько праздничных штрихов.
—Я сумею тебя разговорить. Где вы познакомились? Она сексапильная?
—Ничего не скажу, — рассмеявшись, Митч открыл свою банку.
—Я все равно из тебя все вытяну.
—Нечего вытягивать, — Митч протиснулся мимо сына в гостиную. — Пока.
—Ага, как же! — Джош проследовал за отцом, развалился на диване, закинул ноги на кофейный столик.
—Повторяю. Ни слова не скажу. И твое «ага» преждевременно. У меня просто праздничное настроение. Книга закончена, а это значит, что скоро по почте придет чек. Я начинаю новый интересный проект...
—Уже? И никакой передышки?
—Предложение поступило довольно давно, им пора заняться вплотную. Это лучше, чем думать о рождественских покупках.
—А зачем о них думать? До Рождества еще пара недель.
—Узнаю моего мальчика, — Митч отсалютовал банкой колы. — Как поживают твоя мама и Кит?
—Хорошо. Отлично, — Джош глотнул из своей банки. — Мама вся на нервах из-за праздников. Ну, ты же ее знаешь.
—Да, конечно, — Митч легко шлепнул сына по колену. — Твоя мама хочет, чтобы ты провел праздники дома. Никаких проблем, Джош. Это нормально. Так и должно быть.
—Ты мог бы приехать. Ты знаешь, что мог бы.
—Знаю и ценю. Но лучше я поболтаюсь здесь. Мы отметим Рождество до твоего отъезда. Маме важно, чтобы ты был дома. Ее право. И тебе это тоже важно.
—Мне не хочется оставлять тебя одного.
—Не одного. С любимой миской хлопьев.
Тема все еще была болезненной, но Митчелл знал, что сам виноват.
—Ты мог бы поехать к бабушке.
—Ради бога! — жалобно воскликнул Митч, состроив страдальческую гримасу. — Как ты можешь желать мне такое?
Джош хмыкнул.
—И надел бы свитер с оленями, который она связала тебе пару лет назад.
—К сожалению, в эти праздники в нем будет щеголять какой-нибудь милый бездомный. Когда ты уезжаешь?
—Двадцать третьего.
—Можем отпраздновать двадцать второго, если ты свободен.
—Конечно. Я только успокою Джули. Ей придется ехать или к матери в Огайо, или к отцу в Лос-Анджелес. Тяжелый выбор. Они оба давят на нее, твердят всякую ерунду о дочернем долге, вбивают чувство вины. А она, бедняжка, не хочет видеть их обоих, и то плачет, то ругается, то ругается и плачет одновременно.
—Мы, родители, отлично умеем портить жизнь нашим детям.
—Ты ничего не портил, — Джош отхлебнул колы, повертел в руках банку. — Я не лезу в ваши отношения, но должен сказать, что ни ты, ни мама никогда не пытались перетянуть меня на свою сторону или сделать яблоком раздора. Я волей-неволей сравнивал свои воспоминания с дерьмом, в которое втянули Джули. Вы с мамой всегда меня щадили. Никогда не заставляли выбирать между вами. Полный отстой, когда родители вмешивают детей. Надолго отравляет жизнь.
—Да, надолго.
—Ты знаешь, я помню все, что было перед тем, как вы разошлись. Напряжение помню. Но даже тогда ни один из вас не пользовался мною как оружием против другого. А именно это творят с Джули, и я понимаю, как мне повезло. Ну, я просто хотел это сказать.
—Это... это приятно было услышать.
—Тогда после столь глубокомысленного признания я схожу за второй банкой колы. Предпраздничное шоу должно продолжаться.
—Полностью с тобой согласен, — Митч нашел телевизионный пульт, размышляя, чем заслужил такого сына.
—Эй, приятель! — донеслось с кухни. — У тебя тут чипсы с солью!
Стук в дверь слился с хрустом разрываемого пакета. Ухмыльнувшись, Митч поднялся и взял бумажник, чтобы расплатиться за пиццу.
—Хейли, помоги. Я никак не могу выбрать! — Пока мальчики плескались в смежной ванной комнате, Хейли и Стелла решали очень важные проблемы. — Сексуальные черные босоножки, которые меня точно убьют, или более элегантные лодочки?
Стелла встала. На одной ноге — босоножка на высоченном каблуке, на другой — лодочка на более низком.
Хейли, метавшаяся по спальне Стеллы, остановилась, бросила взгляд на ноги Стеллы и снова зашагала взад-вперед.
—Сексуальные.
—Этого-то я и боялась. Ладно.
Стелла разулась и убрала отвергнутую пару в шкаф. Ее вечерний наряд был разложен на постели, выбранные украшения ждали своего часа на комоде. Оставалось лишь уложить мальчиков, одеться, причесаться, подкраситься. Еще раз заглянуть к мальчикам, проверить, работают ли детские мониторы, и... Метания и бормотание Хейли наконец привлекли ее внимание.
—В чем дело? Почему ты так нервничаешь? У тебя сегодня свидание, о котором я не знаю?
—Нет, но ключевое слово — свидание. Зачем Роз предложила Митчу привести с собой пару? И что ему остается? Вдруг он подумает, что если не приведет, то будет выглядеть лузером? И они упустят свой шанс.
