С фиалкой на снимке не все так просто. На
первый взгляд это самый обычный цветок, их полно за малую цену. Но я понимаю,
по какой причине сей экземпляр попал в разряд «мужегонов». В районе Амазонки
существует очень похожее на него растение, латинское название здесь приводить
не имеет смысла. Местное население издавна использует эту «фиалку» в качестве
способа казни. Преступника запирают на ночь вместе с растением в тот момент,
когда оно готовится выпустить цветок. В отличие от своего европейского двойника
амазонский цветет лишь один раз в жизни, появляется очень красивый
ярко-фиолетовый цветок, он не издает резкого аромата, около десяти часов радует
глаз, а затем умирает. Спустя сутки, двое, максимум трое, в зависимости от
состояния иммунной системы, человек погибает. При вскрытии врачи обнаружавают
запущенный рак легких с метастазами. Но это не онкология, а следствие
отравления, хотя даже опытная экспертиза этого не установит. Коварство амазона
состоит в его внешней невинности, отсутствии запаха и того, что он одновременно
с отравлением анестезирует жертву. Приговоренный не ощущает никаких неприятных
симптомов. Внутри разлагается, но не подозревает об этом. Амазон опасен лишь в
период цветения, каких-нибудь десять часов. Ни до, ни после он навредить никому
не может, правда, закончив цвести, сразу погибает. По невыясненной причине
некоторые женщины не подвержены его отравляющим парам. Аборигены считают их
святыми. Оттянуть момент цветения амазона можно, поместив растение в
температурный режим от +2 до нуля. На морозе амазон погибает.
Отличить невинную фиалку от убийцы очень
трудно. Простой покупатель легко ошибется. Радует лишь одно: в Европе, США и
России амазон не живет. Он существует лишь в небольшом ареале дельты Амазонки,
требует особых условий транспортировки, в связи с этим стоит запредельных денег
и является недоступным для большей части тупого народа, вроде вас «дЭвушки,
блАндинки, красавицЫ». Встречаются коллекционеры, мечтающие заполучить амазон.
Они идиоты? Нет, не более чем гурманы, которые лакомятся в японских ресторанах
рыбой фугу.
[27]
Некоторые люди играют в русскую рулетку. Эй, кто-нибудь, после
моего сообщения про амазон еще продолжает считать, что натуральное сырье типа
«чаек из ромашки» абсолютно безопасно? Боитесь консервантов, красителей и
всяких там «Е» на продуктах? Посмотрите на фото амазона и подумайте, что члены
королевских фамилий травили друг друга исключительно посредством экологически
чистых корешков и вершков, которые колосились в лесах и полях в ту эпоху, когда
воздух был чист, а из речек брали воду для питья».
Я отодвинулась от компьютера. Моментально
вспомнился затрапезный магазин на Тушинском рынке, немой старик, который провел
меня через загаженное подсобное помещение на отлично оборудованный склад, где в
холодильнике стояли фиалки. Дедуля запросил за экземпляр десять тысяч, причем
впоследствии выяснилось, что евро…
– Ты выглядишь как человек, который увидел
привидение, – воскликнула Зоя. – У меня новости. Во-первых, и в спальне
Игнатьева, и в доме Ласкина стояли горшки из одного материала, их покрыли не
слишком качественной глазурью. Эксперт считает, что сначала керамику держали на
холоде, потом внесли в тепло. Верхний слой покрытия не выдержал, посыпался,
горшок приклеился к подоконнику. Эй, Вилка, ау, очнись!
– Внимательно тебя слушаю, – просипела я. –
Что дальше?
– Полно всего, – воскликнула Зоя, – в
частности, и по работе с телами Елизаветы и Кати. Еще отличная инфа из
обменного пункта банка.
Я растерянно заморгала.
– Неужели ты забыла? – удивилась начальница
отдела нераскрытых преступлений. – Сто долларов, которые торчали в пасти крысы,
присланной в подарок Ласкину, купил Семен Семенович Никифоров, тысяча девятьсот
восемьдесят девятого года рождения, москвич, не судимый, проживающий на улице
Колчина, работающий в цветочном магазине «Мираж».
Я медленно встала, открыла рот, но не успела
произнести ни звука, потому что раздался звонок в дверь.
– Откроешь? – спросила Зоя. – Или мне сбегать?
Я пошла в прихожую, на ходу складывая в уме
пазл. Элла Трубецкая, смерть Насти Варенкиной, могила на Ваганьково, за которой
присматривает Оля, смерть Игнатьева и Ласкина, укравших миллион из пояса отца
похищенного ребенка, Лиза, убившая мачеху, потому что не хотела признать брата
или сестричку, Соня, которая удачно вышла замуж за Ерофеева, амазон, фиалка,
кактусы, рыжие, чересчур приметные волосы Елизаветы – все в моей голове
смешалось в кашу. Я машинально открыла дверь и увидела Марчелло-Тряпкина. На
этот раз голова модельера напоминала воронье гнездо. Мое лицо вытянулось.
– Парик понравился? – по-своему трактовал мой
изумленный вид Борис. – У меня их куча.
– Парик, – ошеломленно повторила я, – ну,
конечно. Парик. Когда ты снял африканские косички, у меня по спине побежали
мурашки. Подсознание сработало, а я к нему не прислушалась. Парик!
– Хватит удивляться! – отмахнулся Борис. – Вот
я хотел спросить… Слушай, чем у вас пахнет?
Я подергала носом.
– Котом. Надо Фердинанда помыть. Зоя
собиралась его вечером мылом «Мед с лимоном» обработать. Что, сильно воняет?
– Ощутимо, – кивнул Борис, – но это не
кошатина! Боже, ханурик! Гаврюша! Родненький! Иди к папе! Мальчик!
Чмок-чмок-чмок.
Отпихнув меня в сторону, модельер сделал
прыжок, схватил с пола мирно сидящего Фердинанда и начал целовать апатично
висящего в руках кота, приговаривая:
– Ханурик! Мурзик! Бусенька!
– Он сошел с ума? – прошептала Зоя, которую
привлек в прихожую шум.
– Похоже, – забеспокоилась я, – модельеры
такие, с левой резьбой.
– Чего он Фердинанда обзывает? – обиделась
Зоя. – Кот не пьяница, не бомж, не ханурик, а приличное животное.
– Где вы его нашли? – заголосил Борис, у
которого с головы упал парик.
– Юра на улице подобрал, – пояснила я, –
неподалеку от дома. Решил, что первым порог дома по примете должен переступить
кот, а он тут и обнаружился.
– Господи, это же мой ханурик Гаврюша, –
утираясь рукавом, захлюпал носом Борис, – я не чаял его живым увидеть. Ведь я
рассказывал вам. Неужели вы не поняли?
– Решили, что ханурик твой родственник, ну,
вроде племянник-пьяница, – не к месту призналась Зоя.
У меня в отличие от одногруппницы Юрки хватило
ума промолчать.
– Гаврюша не пьет! – возмутился Борис.
