– Здорово! – обрадовался Бориска и пропел: – А
я люблю военных, красивых, здоровенных.
Шумаков юркнул за мою спину, я прикусила губу,
чтобы не расхохотаться.
– Извини, я натурал, – поспешил уточнить Миша,
– отвязный бабник, неуправляемый кобелина.
– Да вы чего, ребята! – заморгал Бориска. – За
пидора меня приняли? Раз модельер, значит, того, самого? У меня жена, трое
детей и две любовницы.
Юра вышел из укрытия, а Миша решил исправить
положение.
– Ничего такого мы не имели в виду. Я
писатель, издаю книги.
У меня вырвался всхлип. Нет, только не это!
– Что ты пишешь? – проявил неуместное
любопытство Юра. – Вот Виола…
Я быстро наступила Шумакову на ногу и шепнула
ему на ухо:
– Еще одно слово, и я расскажу, что ты
следователь!
Юрасик замолк, а Борис продолжал:
– У нас в семье горе, я хожу по квартирам и
раздаю объявления. Можете прочитать вслух?
Я обрадовалась смене темы беседы и озвучила
содержание листочка, полученного от Бориса:
– Пропал ханурик. Приметы: веселый, искренний,
оптимист, красавец, неприхотливый. Нашедший получит вознаграждение в денежной
форме и подарок от модельера Марчелло: любая вещь из новой коллекции на выбор.
– К нам ханурик не заходил, – сочувственно
сказал Юра, – он вам кто?
– Я считаю его своим сыном, люблю как родного,
– горько ответил Борис. – Если, паче чаяния, увидите его где, на лестнице или
во дворе, позовите «Гаврюша, Гаврюша», он сразу подойдет, потому что доверчив и
хорошо воспитан.
– У вас пропал ребенок? – испугалась я.
– Да-да, – закивал Борис.
– Сколько ему лет? – включил милиционера Юра.
– Семь, – всхлипнул модельер.
– Ну, ё моё! – сочувственно воскликнул Миша. –
И давно он исчез?
– Второй день нету, – свесил голову на грудь
Борис.
– Следовало заявить в милицию! Разве можно
бездействовать? – возмутилась я.
Борис осторожно потрогал пальцами тугие от
туши ресницы.
– Гаврюша с характером. Если что ему поперек
горла, живо удирает, правда, раньше он отсутствовал всего по нескольку часов,
всегда возвращался. Жена поехала на нашу старую квартиру, думает, он туда
прибежит. А в милицию обращаться смысла нет, они там все взяточники, гады и
сволочи!
Теперь с открытым ртом замер Юра.
– Я полетел дальше, – спохватился Бориска, – а
то поздно будет записки раздавать. Заглядывайте в гости, покажу интересные
альбомы. У меня на двери табличка с фамилией висит, а номер я снял, он очень
некрасиво смотрится на панели из черного тополя. На дереве лучше выглядит
латунная вставка с гравировкой.
– У тебя на двери написано «Марчелло»? –
уточнил Миша.
– Нет, Тряпкин, – поправил Борис, – Марчелло –
творческий псевдоним, в паспорте другая фамилия. Мне дешевая слава не нужна, я
не стану пиариться за счет входной двери.
Я прислонилась к стене. На мой взгляд, Тряпкин
– необычайно подходящая модельеру фамилия.
– Я тоже издаюсь не под своей фамилией, – в
спину Борису сказал Миша.
Когда за модельером захлопнулась дверь, Юра
возмутился:
– Обиделся, что мы намекнули на его кривую
ориентацию! Так всем известно, что у них там, в лоскутах, сплошной гей-парад. И
какое право он имеет обзывать всех милиционеров сволочами? В органах служит
огромное количество порядочных людей, высококлассных специалистов!
– Ты считаешь всех членов фэшн-сообщества
геями, а Борис имеет свое мнение о милиции, – вздохнула я, – вы оба жертвы
«желтой прессы», начитались ерунды и верите в нее. С таким же успехом можно
сказать о всех писателях: прозаики – алкоголики, а поэты – наркоманы. В любом
стаде есть паршивая овца, но остальные-то барашки нормальны. Только глупые люди
судят об остальных по отдельным индивидуумам.
– Пойду-ка я спать, – прервал меня Миша, –
нащупаю впотьмах кровать и лягу. Очень надеюсь, что завтра ко мне приедет
нормальный электрик и объяснит, почему во всем доме, кроме моей квартиры, есть
свет.
Глава 22
Ночь я провела беспокойно, ворочалась с боку
на бок на надувном матрасе. Пару раз меня будил писк комаров, непонятно откуда
взявшихся в марте. Услышав противный зудящий звук, я приоткрывала глаза, видела
за окном темноту, понимала, что до рассвета еще далеко, натягивала на голову
одеяло и благополучно засыпала. Сил сесть и прихлопнуть противное насекомое не
было, голова не держалась, даже повернуться на другой бок казалось непосильной
задачей. Наглый звон будильника ворвался, словно струя ледяной воды в теплую
ванну.
Я подпрыгнула, потрясла головой, стукнула
будильник по макушке, сообразила, что мерзкое дребезжание издает мобильный,
схватила его и недовольно сказала:
– Алло.
– Привет, Вилка, это Зоя, – зачастила моя
новоявленная подруга, – ты где?
Я покосилась на серую мглу за окном. Жаль, что
в полумраке не видно циферблата, но смею предположить, что на Спасской башне
еще не пробило шесть. И где, по мнению Зои, может находиться человек в столь
ранний час?
– В кровати, – честно ответила я, прежде чем
успела прикусить язык.
– Ты заболела? – озаботилась Зоя. –
Температура высокая?
– Я совершенно здорова, – заверила я ее.
– Тогда почему лежишь в постели до полудня? –
удивилась Зоя.
Я уставилась на будильник. Маленькая стрелка
слилась с большой, и обе они стояли строго вертикально.
– Сейчас двенадцать? – ахнула я. – Но на улице
темно!
– Погода испортилась, – промурлыкала Зоя, –
дождь зарядил. Я узнала кое-что насчет стодолларовой банкноты, приложенной к
крысе. Она из партии, которую получил ОМО-банк. Эта ассигнация была сдана в
пункт обмена валюты на улице Кочергина. По закону покупатель или продавец
валюты обязан предъявить паспорт. На деле это правило часто нарушается, но,
может, тебе повезет, вдруг человек показал документ, а кассир оформил
квитанцию.
