– Угу, – кивнула Лиза, – теперь я вспомнила!
Папа этот шарф осенью купил, я ваще-то шею обматывать не люблю, но тот розовый
совсем не кусался. Я таскала его не снимая, а потом он вроде пропал… Не знаю,
куда подевался.
– Интересно. Кстати, ты упомянула ранее, что
костюм на Хеллоуин оказался неудачным, шапочка женщины-кошки не налезала на
буйные кудри. И Соня, намотав тебе на шею шарф, объявила «Барби в черном», –
протянула я, – а еще с кровати Кати исчезла простыня. Горничная видела, как
хозяйка несла ее в руках.
Лиза прижалась к Соне, та фыркнула.
– Можешь назвать имя поломойки?
– Нет, – уперлась я.
Соня пошла к выходу из гардеробной.
– А и не надо. Я и без того знаю. Женя
Матихина. Угадала?
Я постаралась не измениться в лице, Соня
засмеялась:
– Больше некому. Женька Лизу ненавидела, вечно
ей в спину рожи корчила.
– Я папе пожаловалась, – вступила в разговор
Лиза, – она перчатки сперла!
– Не верьте уволенной прислуге, – заявила
Соня, – Женя решила Лизе отомстить. Кстати, из того чулана, где она сидела,
ничего не видно. Можем прямо сейчас поехать в Ворокино и посмотреть. Вы,
похоже, подозреваете Лизу в причастности к исчезновению Кати?
Я призвала на помощь все актерские
способности.
– Я пишу план детектива. Перед самой смертью
Виктор Михайлович…
– Знаю, вы подрядились написать для Лизки
книгу, – опередила меня Соня.
– Откуда знаешь? – ахнула Лиза. – Это страшный
секрет!
– Алиска написала, – пояснила Соня, – е-mail
скинула.
– Ты ей адрес дала, а мне сказала, что в тех
краях почта не работает! – надулась Лизавета. – Некрасиво лучшую подругу
обманывать! Вот ты какая!
Покраснев, Лиза сбросила с ближайшего
кронштейна платье и унеслась. Соня укоризненно протянула:
– Петарда! Не дослушает и взрывается. Я изо
всех сил стараюсь изменить отношение Алиски к мачехе. Поэтому и поддерживала с
девочкой контакт, нарушив приказ мужа. Костя требует, чтобы во время
путешествий у нас не было связи с внешним миром, он полностью погружается в
атмосферу первозданной природы. Но ноутбуки и спутниковые телефоны на всякий
случай лежат в багаже. Мало ли что случится… Змея укусит, прихваченный антидот
плохо сработает. Когда муж засыпал, я общалась с Алисой, хотела знать, как у
них дела. Прочитаю сообщение вроде «Лизка, сволочь, мои фигурки из папиной
спальни выкинула, свои горшки поставила. Цветочница, блин!» и начинаю
психотерапевтом работать. О! Совсем забыла! Алиска попросила… пошли со мной.
Я покорно последовала за Соней. Наверное, подруга
Лизы побаивалась временно оставить меня в доме без присмотра. Литераторы,
знаете ли, вороваты, с гонорарами нынче туго, а в богатом доме полно дорогих
цацек – сопрет детективщица эксклюзивную шкатулку и купит себе машину.
Соня привела меня в спальню Виктора
Михайловича. По пути она трещала как сорока.
– Алиса обожает разные фигурки, она их
собирает, постоянно покупала отцу симпатичных зверушек из стекла. Виктор же
ставил собачек-кошечек на подоконник, забывал о них, ронял на пол, злился.
Алиска очень переживала. Не так давно Лизка увлеклась цветами, начала горшки
десятками скупать, везде их насовала, добралась и до спальни мужа. Сняла с
подоконников фигурки и водрузила свои кактусы. Витя жену обожал, поэтому хвалил
ее «оранжерею» без устали, демонстрировал к ней интерес. И как себя после этого
чувствовала Алиса?
Я выпалила:
– Обиженной и никому не нужной!
Соня кивнула.
– Верно. Я пыталась хоть что-нибудь объяснить
Лизе, но она человек увлекающийся. Она уже коллекционировала книги, картины, пыталась
петь на эстраде и все бросила. Елизавета – фейерверк, взлетает, рассыпается на
короткое время искрами, и все, остаются одни головешки. Я подумала, что кактусы
ее очередной бзик, и была права, теперь она мечтает о славе литератора. Тебе
заплатили?
– Дали аванс, – подтвердила я.
Соня отодвинула портьеру с вытканными сценами
охоты.
– Алиса временно переезжает ко мне. Боюсь,
если она тут останется, отношения с Лизаветой превратятся в открытую войну.
Пусть пока побудет под моим наблюдением. Кстати, завтра похороны Виктора.
Я постаралась не измениться в лице. Вдова не
очень опечалена предстоящей церемонией, впрочем, Соня тоже не демонстрирует
скорби, говорит спокойно.
– Девочка просила забрать фигурки, которые
здесь остались! Черт!
Я подошла к Соне и увидела, что та пытается
сдвинуть горшок с фиалкой, очень похожей на ту, которую я купила в цветочном
магазине на рынке.
– Мужегон! – вырвалось у меня.
– Что? – не поняла Соня. – Ну надо же было
мокрое кашпо сюда поставить! Теперь оно прилипло, не оторвать! Кто такой
мужегон?
– Цветок, который выгоняет из дома
опостылевшего супруга. Еще его именуют «Тещин подарок», – уточнила я. –
Говорят, после того как растение внесут в квартиру, муж убегает или заболевает,
может даже умереть.
– И ты в это веришь? – деловито осведомилась
Соня, осторожно собирая стеклянный зоопарк. – Как насчет черной кошки,
рассыпанной соли, тринадцатого числа и упавших ложек?
Я подошла ко второму окну, третьему. Везде за
роскошными драпировками прятались кактусы. Их было много и не все имели
колючки, какие-то оказались лысыми, другие походили на тонкие, сплетенные между
собой сосиски. Фиалка же пребывала в гордом одиночестве. Я еще раз внимательно
осмотрела цветы – их все, похоже, купили в одной лавке, на каждом горшочке
имелся фирменный знак: роза в стакане и название фирмы «Жизнь в цвету». А вот
фиалка сидела в обычном кашпо из глины, оно выбивалось из общего ряда.
– Мы будем сегодня работать? – проворковала
Лиза, влетая в спальню.
Соня оказалась права, ее подруга недолго
злилась на окружающих.
– Убей прислугу! – посоветовала Софья.
– За что? – поинтересовалась Лиза.
– Подоконник испортила, – гаркнула жена
Константина Львовича, – мокрый горшок поставила.
– Ой! Я совсем забыла про кактусики! –
призналась Елизавета. – Они мне разонравились.
– Давно ли? – вздохнула Соня.
– Еще перед отъездом я тебе сказала: «К черту
иголки!» – хихикнула Лиза.
