– Очень уж ты умная, – загудел Шумаков, – в
связи с этим вспоминается Шекспир, «Ричард Третий», сцена, где король
обращается к маленькому племяннику, отмечает его сообразительность, а потом
дополняет комплимент фразой: «Такие дети долго не живут на свете». Пардон,
ежели процитировал не точно, но отлично помню, что после ласковых речей дяди
крошка был задушен. Ага, нашел. Яркина Екатерина Михайловна, после замужества
стала Ерофеевой. Отца у жены олигарха не было, мать Валентина умерла, зато есть
брат Олег, проживает в Москве, безработный, имеет судимость за мелкую кражу.
– Где сейчас живет Яркина? – обрадовалась я
столь удачному развитию сюжета.
– Нигде, – неожиданно ответил Юра, – последняя
регистрация в доме мужа.
– Там ее нет, Катя давно ушла от супруга, –
внесла я ясность.
– И никуда не пришла, – возразил Шумаков. –
Кстати, пару развели в отсутствие жены, она не явилась на процесс.
– Ладно, найди какие-нибудь следы Яркиной, –
приказала я, – поройся в базе ГАИ, женщина могла покупать машину, сдавать
экзамен на права. Покопайся в кредитных историях, вероятно, Катя брала кредит в
банке. Мне очень надо ее отыскать.
– Хорошо, – без особого энтузиазма пообещал
Юрасик, – хочешь адрес Олега? Вдруг он в курсе, где сестра.
– Отличная идея! – обрадовалась я. – Диктуй. И
не забудь про телефон.
Трубку в квартире Яркина взяли моментально.
– Че надо? – грубо рявкнули из аппарата.
– Можно поговорить с Олегом?
– Вечером, – захрипел бас, – после восьми.
– Олег на работе? Не подскажете, где он
служит? – спросила я.
– На рынке, блин, – закашлялся незнакомец, – в
Тушине.
– Сделайте одолжение, подскажите, в каком
магазине торгует Яркин? – допытывалась я.
Телефон заклокотал, забулькал и выдал:
– Он дерьмовец.
– Уж простите, – заныла я, – вероятно, вы в
обиде на Яркина, но я вам ничего дурного не сделала, помогите мне, пожалуйста.
Рынок-то огромный.
– Никаких обидок, – удивился мой собеседник, –
сказано: он дерьмовец. Ищи около сортиров, Яркин бабло с тех, кому посрать
приспичило, собирает. Царь туалетных кабинок.
– А-а! – дошло до меня. – Дерьмовец – это не
характеристика личности, а название профессии?
– Слишком ты умная, – недовольно произнес
незнакомец, и разговор завершился.
Я засунула мобильный в карман. «Такие дети
долго не живут на свете», – пронеслось в голове. Я неожиданно рассердилась на
Юру, не к месту процитировавшего Шекспира, нацарапала для Лизы записку,
положила ее на стол, поправила на вдове плед и поехала в Тушино.
Абсолютное большинство москвичей ругает
пробки. Я тоже исполняла свою партию в общем хоре, пока не сообразила: я могу
изойти на мыло, извертеться за рулем, довести себя до нервного припадка, но от
этого движение на шоссе не станет быстрым. Пробка – неизбежность, ее надо
полюбить и использовать потраченное время с пользой. Вот сейчас, намертво встав
у выезда на Волоколамское шоссе, я позвонила Нине Журовой, которая не первый
год работает врачом в поликлинике, и попросила ее прочитать мне лекцию о раке
легких. Может ли он протекать бессимптомно, незаметно для больного?
Журова не подвела. Вскоре я узнала, что
некоторое время болезнь может не тревожить человека. На легкий кашель и
небольшую одышку люди, как правило, не обращают внимания, никто регулярно не
сдает анализ крови на онкомаркеры. Но с течением времени неприятные симптомы
начинают нарастать, и становится ясно: пора бежать к доктору.
Патологоанатом сообщил Арону Яковлевичу о
метастазах в органах Ласкина, и это удивительно: находясь в такой фазе
заболевания, Виктор должен был испытывать серьезный дискомфорт. Но он по
описанию жены выглядел здоровым, вел привычный образ жизни, играл в теннис,
курил.
Поток машин двинулся, я обрадовалась и
отпустила педаль тормоза. Надеюсь, Олег Яркин поддерживает связь с сестрой.
Возле голубых кабинок восседала на табурете
толстая старуха, замотанная, несмотря на конец марта, в бесчисленное множество
шалей, полушалков и платков.
– Где Олег? – спросила я.
Баба оглушительно чихнула.
– Не надейся!
– На что? – не поняла я.
– На все, – философски заметила пенсионерка. –
Денег он не отдаст и не женится. Ты не первая.
Я притворилась расстроенной.
– Правда?
– На хрена мне врать? – элегически протянула
бабища. – Смысла не вижу. А вот и ен, родименький. Олежка, к тебе новая докука
приперла. Лови его!
Последние слова адресовались мне. Я сделала
шаг вперед, не понимая, где брат Кати, и вдруг увидела, как от толпы отделилась
квадратная фигура в темно-красном длинном пальто и споро двинулась к ограде.
– Олег! – крикнула я. – Подождите, поговорить
надо.
Мужчина продолжал убыстрять шаг, я заорала:
– Яркин, всего на пару слов!
Брат Кати опрометью кинулся к дощатому сараю,
я бросилась следом и схватила беглеца за рукав.
– Слышь, погоди маленечко, – захрипел Олег,
пряча опухшее лицо в воротник явно женского пальто из драпа, на отделку
которого пошла шкурка невинно убиенного неизвестного зверя, – отдам после
обеда. Все до копейки!
Сильный запах перегара не помешал мне
сосредоточиться.
– Вы у меня ничего не брали.
– Да ну? Точно? – переспросил Олег.
Я поняла, что он задолжал всем вокруг, боится
неминуемой расплаты, которую устроят ему кредиторы, и успокоила горемыку.
– Просто поговорить хочу.
Но маргинал занервничал еще сильнее.
– Неси ПМК, тогда потолкуем.
Я попыталась сообразить, что означает эта
аббревиатура. Переносной малый компьютер? Полный мешок кактусов? План местных
катакомб? А Олег занудил:
– Много вас таких, один раз-то небось и
трахнулись по пьяни, а потом всю жизнь тебе алименты плати? Это справедливо?
Дети должны по общему договору получаться, а не от пустого сексу.
