Порой мне кажется, что в советские времена
было легче, зайдешь в магазин, а там один «Российский», ясное дело, хватаешь
сколько дадут и несешься домой счастливая. А сейчас я частенько ощущаю себя
идиоткой, да еще некоторые продавцы так снисходительно общаются с покупателями,
что уходишь из магазина с полным убеждением: «Нет, Вилка, ты не просто идиотка,
ты мегакретинка, не способная отличить кусок мяса от шоколадки». Наверное,
поэтому мне всегда трудно спрашивать у девушки по ту сторону гастрономической
баррикады, в чем разница между карпаччо и гаспаччо и вообще, кто они такие? Но
сейчас у весов скучал парень, и я решила осведомиться:
– Скажите, «Раклет», он…
Молодой человек не дал мне договорить, скривил
угол рта и, заговорщицки понизив голос, протянул:
– Не советую. Ваше фондю
[3]
превратится в
гротеск, извратится по виду и не принесет удовольствия. Этот «Раклет» не айс!
Я приняла озабоченный вид.
– Гран мерси! То, что не айс, безобразие, а
как насчет «Маасдама»?
Юноша приподнял бровь:
– Он с мягкой корочкой.
– О… о… о… – протянула я.
– Мягкая корочка, это не жесткая корочка, –
продолжал продавец.
– Конечно, конечно, – поспешила согласиться я,
– вы абсолютно правы.
– Мягкая корочка даже не полутвердая корочка,
– выводил соловьем паренек, – и уж совсем трудно назвать ее белой корочкой,
потому что она коричневая.
Я сглотнула слюну.
– Извините, воск, в который упакована головка,
вроде синий, а не цвета шоколада.
Продавец скрестил руки на груди.
– Абсолютно верно, синяя коричневость.
Я растерялась.
– Право, боюсь спросить про «Грюйер второго
сорта!»
– Конечно, – возбудился юноша, – он именно
второго сорта!
Я почувствовала себя увереннее:
– Второй сорт не первый!
– Естественно, и не экстра, – подхватил
консультант, – не советую выбирать «Грюйер» такой зрелости. Он должен быть
помоложе, молодой сыр лучше пожилого.
Вот с последней сентенцией не поспоришь. Я
абсолютно уверена, что ее можно адресовать и мне, ну например: «Юная Вилка
лучше пожилой Виолы!»
Глава 5
– «Каркатун с яблоками» это просто каркатун с
яблоками? – продолжила я познавательную беседу.
– Ничего особенного, – нехотя сказал доброе
слово о продукте паренек, – можете взять, цены у нас умеренные, мы их не
задираем, затариваемся сырами напрямую у изготовителя.
Я посмотрела на ценник. Пятьсот рублей за
килограмм! На мой взгляд, дороговато, но один раз, в день въезда в новую, так
долго ремонтируемую квартиру можно позволить себе такой расход.
– Нарежьте полкило, – решилась я, – но только
не очень тонкими ломтиками.
– Осталось всего ничего, – удрученно ответил
продавец и ткнул пальцем в крохотный сверток размером со спичечную коробку. –
Четыреста семьдесят рублей. Даже на сто граммчиков не тянет.
Я едва удержала удивленный возглас. Пятьсот
целковых надо отдать за сто граммов? Из чего сделан сыр? Даже за райские яблоки
запросят меньше.
– Берете? – с томным видом поинтересовался
торговец.
– Слишком маленькая порция, – небрежно заявила
я. – Да! Чуть не забыла! У меня сейчас ремонт, в квартире гастарбайтеры! Им
тоже небось есть охота. Найдите недорогой сыр, ну не «Каркатуном» же их
кормить!
Как я и ожидала, парень продемонстрировал
крайний снобизм.
– Не поймут они нормальной еды, вон там, в
самом углу, лежит «Вкусный», возьмите, пусть будут счастливы, что хозяйка попалась
щедрая.
На секунду меня охватило негодование. Парень
за прилавком сильно «акает», он явно рос в Москве, но разве в том его заслуга?
Мы не выбираем, где и у кого родиться. Чем молодой человек из Украины,
Молдавии, Туркмении или какого-нибудь российского села хуже этого сыроторговца?
Ему просто повезло появиться на свет в столице России. Честный, работящий,
талантливый человек везде такой, а негодяй, мерзавец или просто чванливый урод
останется уродом в любом месте от Нью-Йорка до Чукотки. Я уже приоткрыла рот,
но вовремя прикусила язык и уткнулась носом в витрину. Сама виновата,
постеснялась признаться этому снобу, что намерена купить сыр по божеской цене,
вот и получила достойный ответ.
– Левее гляньте, – подсказал продавец.
Я посмотрела на ценник. «Вкусный», 45 %-ной
жирности, из коровьего молока, б/у». Две буквы, разделенные черточкой, меня
удивили. Бывший в употреблении?
– Извините, – проблеяла я, – вы продаете сыр,
который уже кто-то один раз съел?
Парень отпрянул к стойке с колбасами.
– Ну и глупости приходят покупателям в голову!
Как можно слопать еду дважды? Это же не платье, которое в химчистку сдают!
– Вот-вот, – подхватила я, – а в витрине
написано «б/у».
– Ну да, – не понял торгаш, – верно, б/у. И
что?
– Бывший в употреблении, – расшифровала я
аббревиатуру. – Как иначе?
Продавец постоял некоторое время молча, затем
ехидно ответил:
– Тетя, б/у – это бумажная упаковка. Типа
совсем дешевое барахло, его жаль в воск запихивать. Уж, простите, я доступно
объясняю. Вы врубились?
– Врубилась, – закивала я, – пожалуй, лучше
взять колбаски.
– Мудрое решение, – поддержал меня юноша.
