– Сама съешь.
– Да ни в жизнь! Она для покойника сделана.
– Извини, я не умерла, и пока на тот свет не
собираюсь.
– Я старалась от чистого сердца, – насупилась
баба Нюра, – два часа у плиты топталась.
– Не люблю рис с изюмом, – отбивалась я от
угощенья.
– Забирай! – приказала старуха.
Я вышла из лифта и взяла тарелку.
– Ой, хорошо, – обрадовалась баба Нюра, –
выбросить жаль, а самой к кутье касаться не хотелось. Плохая примета живому
человеку одному всю кутью забрать – непременно скорехонько помрет.
Мне захотелось высыпать крутой рис бабе Нюре
на голову, и только огромным усилием воли я удержалась от этого. Затем снова
вступила в лифт.
– Свят, свят… – закрестилась старуха.
– Подождите! – закричали от двери, и в кабину,
гордо подняв голову, вошла вместе со своим хозяином Алексеем Нэна, собака
породы мастино-неаполитано.
– Здрассти, – испуганно сказал Леша и
спрятался за Нэну.
Очевидно, до соседа дополз слух о смерти
жилички из восемьдесят третьей квартиры, следовало объяснить ему, что я жива,
но разговаривать не хотелось.
Алексей закрыл глаза. То ли он боялся
воскресшей из небытия Вилки, то ли просто устал. Нэна с шумом понюхала воздух и
покосилась на тарелку с рисом. Я одобрительно подмигнула ей и поднесла кутью к
собачьей пасти.
Нэна глянула на задремавшего хозяина, а я ей
кивнула, тихо радуясь неожиданной удаче. Если псина слопает хоть часть риса, то
уже хорошо, очень не хочется нести кутью домой, а выбросить ее рука не
поднимается.
Мастино-неаполитано уставилась на меня, я
сделала одобрительный жест рукой. Собака вздохнула, наклонилась и… все
содержимое тарелки словно мощным пылесосом втянуло в пасть Нэны. Я была
поражена. Лео ест медленно, тщательно пережевывает даже паштет и частенько
оставляет на дне мисочки кусочки, а тут вся кутья испарилась в мгновение. Нэна,
шумно рыгнув, начала облизывать пустую тарелку, Алексей очнулся и занервничал.
– Господи! Что она съела? Какой ужас! Нэна,
как ты могла взять у постороннего человека еду?
Думая, что сосед беспокоится о моем голодном
желудке, я улыбнулась:
– Ерунда, я не собиралась ужинать.
– Какие продукты вы везли? – сильнее
задергался Леша.
– Не волнуйтесь, – сказала я, – у меня дома
полно еды, Нэна не лишила меня трапезы.
– Назовите состав блюда, – покраснел Алексей.
– Рис и изюм, – ответила я. – Пожалуйста, не
надо бежать в супермаркет покупать крупу и сухофрукты. Считайте, что я угостила
Нэну, и…
– Сырой? – перебил меня Леша.
Я непонимающе уставилась на соседка.
– Зерна или готовая каша? – уточнил Алексей.
– Рис был отварной, – слегка удивилась я. – Но
не стоит так переживать! И уж тем более не надо заставлять вашу жену готовить.
Поймите, мне кутья не нужна, Нэна ее съела, и слава богу. Мне будет очень
неудобно, если вы вернете еду и…
– Никто ничего возвращать не собирается! –
взвизгнул Алексей. – В другой раз держите жратву подальше от Нэны. Подобное
поведение в Уголовном кодексе трактуется как принуждение к совершению
преступления. Бедная девочка не удержалась, когда прямо перед ее носом
появилась тарелка. Вы сами виноваты! Можете на нас в суд подать, но рис назад
не получите!
Я поразилась еще больше.
– Я не собиралась требовать назад сожранное
Нэной. Но, простите, зачем вы узнавали состав блюда?
Леша погладил мастино по здоровенной башке,
стокилограммовый пес шумно задышал.
– Нэнуля у нас нежная, – спокойно заговорил
сосед, – она питается едой только хорошего качества. Откуда мне знать, что за
дрянь вы сами слопать собрались? Вдруг у Нэнули от вашего ужина инфаркт желудка
случится? Собаки не люди, они всякую хрень есть не должны. Ладно, я вас прощаю.
– За что? – изумилась я, глядя, как парочка
выходит из лифта.
– За несоблюдение норм провозки пищевых
продуктов в местах общего пользования, которые могли повлечь ущерб здоровью
окружающих, – отбарабанил Алексей. – В принципе, ваше поведение можно
трактовать как попытку убить нас с Нэной. Ее – при помощи насильного кормления,
а меня опосредованно. Если Нэнуля скончается, я заболею. Но, повторяю, я вас
прощаю.
Хозяин и собака гордо удалились, подъемник
потащил меня вверх. Я потрясла головой. Интересно, где работает Леша? Вероятно,
он адвокат. А может, прокурор? Или просто начитался разных книжек и насмотрелся
американских фильмов. Я практически незнакома с соседями, просто здороваюсь с
ними и подчас даже не имею понятия об их именах.
Вот, например, я достаточно часто сталкиваюсь
в парадном с милой дамой, увешанной драгоценностями. Мы всегда приветливо
улыбаемся друг другу и перебрасываемся парой дежурных фраз о погоде, но я могу
сказать о ней лишь то, что она поднимается на третий этаж, а в ушах у нее
всегда покачиваются большие, явно настоящие изумруды в вычурной золотой оправе.
Что? Изумруды? Вилка, ты дура!
От мысли, неожиданно пришедшей в голову, мне
стало жарко. Я схватила телефон и набрала номер. Лифт раздвинул дверцы, я
выскочила на лестничную площадку.
– Слушаю, – откликнулась Нина.
– Вы где? – гаркнула я.
– В Москве, – коротко ответила тетка Оли.
– У сестры, на Ломоносовском проспекте?
– Нет, в квартире брата, – ответила она. Затем
пояснила: – Тут надо прибрать.
– Отлично! – обрадовалась я. – Вы сказали, что
драгоценности вашей племянницы на месте?
– Да, – подтвердила женщина.
– Сделайте одолжение, найдите среди них
золотого слоника.
– Кого? – переспросила Нина.
– Перстень в виде слона. Глаза у него
брильянты, а туловище покрыто изумрудной крошкой. Думаю, среди побрякушек вашей
племянницы это самая приметная и дорогая вещь.
– Уже иду, – не задавая лишних вопросов,
отозвалась моя однофамилица.
Прижимая трубку плечом к уху, я отперла дверь
в свою квартиру, стянула сапоги и тут услышала голос Нины.
– Такого колечка нет.
