– Книга стоит пять тысяч рублей, – повторила
девушка.
Тут только до меня дошел смысл сказанного.
– Что за ерунда? Но таких цен за такую чепуху
просто быть не может! Вернее, они есть, но на совершенно эксклюзивную продукцию!
Марина поправила волосы, заложила прядь за ухо
и с пафосом заявила:
– Эксклизивее, чем у нас, я не встречала.
– Эксклюзивнее, – машинально поправила я. –
Солнышко, вы, очевидно, неправильно понимаете смысл труднопроизносимого слова!
Если издание эксклюзивное, значит, у него переплет из телячьей кожи, оно
напечатано на глянцевой бумаге высшего сорта, имеет роскошные иллюстрации. А
то, что я держу в руке, напечатано на коленке, в подвале и стоит от силы пару
рублей.
Марина прижала ладони к груди и шумно
задышала.
– Вам дурно? – испугалась я. – Давайте, воды
принесу.
– Кому угодно станет плохо от таких жутких
слов, – прошептала курьер.
– Что плохого я сказала?
– Переплет из телячьей кожи!
– Верно, – кивнула я.
– По-вашему, надо живого коровеныша убить, а
потом его шкурой картон обтянуть? – уперла руки в боки Марина. – К чему вы
призываете? Уничтожать животных?
– Вы меня неправильно поняли, – попыталась я
оправдаться.
– Расчудесно все поняла, – фыркнула доставщица.
– Хотите телят истребить! А бумага? Чтобы сделать белый лист, нужно срубить
целое дерево. Скоро планета благодаря таким как вы лысой станет!
Я ощутила себя Геростратом.
– Я совсем не то имела в виду…
Но курьер не дала мне продолжить.
– Эта великая книга, – она потрясла брошюрой,
– содержит гениальные мысли! Ее напечатали на бумаге из макулатуры, наборщики –
слепые люди, которым трудно получить хорошую работу, а художники – глухие!
– Тут нет иллюстраций, – пискнула я.
– А заглавие? А обложка? А фамилия автора? –
гневно вопросила Марина. – Если вы ничего не понимаете в полиграфстве, лучше не
высказываться в присутствии профессионала.
– В полиграфии, – поправила я девицу.
Но Марина, впав в раж, не слышала меня.
– Суперкнигу сделали инвалиды, все они
рассчитывают на то, что книгу купят. Уж не говорю про себя – с моим
пересаженным сердцем вредно по лестницам подниматься.
– У нас лифт, – вякнула я.
– А у меня была пересадка сердца! – зашипела
Марина. – Оно пять раз останавливалось, и сейчас может отказать. Всегда, когда
со жмотиной сталкиваюсь, я очень-очень нервничаю! Забываю дышать! Представляю,
как возвращаюсь в офис и говорю слепым и глухим: «Дорогие, нету вам сегодня на
хлебушек! Не купили книгу! Никому умные мысли не нужны!» А они плачут,
тоненькими голосочками спрашивают: «Мариночка, как же нам жить? Дети от голода
ослабели, ботиночек у них нет! Ходят наши сироты босиком!»
– На пять тысяч всем обуви не купить, – слабо
сопротивлялась я.
– О-о-о… – простонала курьер. – Как про
бедняжек вспомню, так мое сердце сразу останавливается. Умру сейчас на пороге
вашей богатой квартиры! Вот лягу тут, на чужой персидский ковер…
– У меня нет никаких ковров, – в полнейшем
изнеможении возразила я. Но девица меня, кажется, не услышала.
– Лягу и подумаю: «Вот и хорошо. Пусть кто
другой убогим про непроданную книгу скажет»! – воскликнула Марина. – Лучше
подохнуть, чем видеть глаза их деток, синих от недоедания. Тянут они маленькие,
трясущиеся руки к пакетикам, а там вместо хлеба – камень. Ужасный век! Жестокие
сердца!
Я опрометью кинулась в спальню, выдвинула ящик
комода, вытащила припрятанные деньги, отсчитала пять тысяч, вернулась в
прихожую и протянула девушке купюры. Марина расцвела.
– Правильный выбор! Почитаете вечером.
– Учитывая стоимость сего издания, его нужно
окантовать и повесить на стену, – ответила я.
– До свидания, – весело попрощалась
доставщица. – Ешьте здоровую пищу. Бесплатную! Наслаждайтесь философскими
мыслями. Кстати, у меня есть еще одна книга…
По моей спине забегали мурашки.
– Денег больше нет, – соврала я.
– Скидочку сделаю, – деловито произнесла
курьер, – всего-то четыре тысячи девятьсот девяносто рубликов отдадите.
– Издания одинаковые? – решила я применить
другую тактику.
– Да, – попалась на крючок хитрая бестия.
– И зачем мне нужны одни и те же мысли в
двойном количестве?
Но Марина не растерялась, быстро нашла
достойный ответ:
– Одну зачитаете, замызгаете, а вторая стоит
на полке чистенькая.
Но я уже захлопнула дверь, прислонилась к ней
спиной и судорожно вздохнула. Если пронырливая девчонка станет каждый раз
всовывать мне книгу по цене ракетного топлива, я мигом лишусь всех подкожных
запасов. Теперь понятно, отчего еда привозится бесплатно – расходы окупаются
издательской деятельностью.
Звонок зачирикал вновь, я, не подумав,
распахнула дверь.
– Забыла сказать главное! – блестя
подведенными глазами, воскликнула Марина и сунула мне под нос брошюру. – Ни одно
животное при производстве книги не пострадало, ни хомяки, ни крысы, ни кошки.
Я попыталась закрыть дверь, но курьер всунула
ногу между косяком и створкой.
– Весь доход от продажи, – верещала она, –
пойдет на строительство приюта, где будут жить несчастные сироты!
– Дети слепых и глухих? – не выдержала я и
двинула ногой по ступне Марины.
Курьерша ойкнула, я захлопнула дверь и
удивилась собственной глупости. Наверное, девушка владеет цыганским гипнозом,
иначе чем объяснить мою покупку? И кто писал книгу?
Я машинально открыла первую страницу,
наткнулась на фразу: «Мы обязательно умрем. Все. Кое-кто не доживет до утра», –
и быстро отбросила брошюру. Спасибо, уж лучше полистаю перед сном глянцевый
журнал. Созерцание модных платьев успокаивает, настраивает на мирный лад и
внушает надежду на будущее. Сейчас осень, но мой любимый «Офисьель» уже
рассказывает о весне и лете следующего года. У модельеров нет никакого сомнения
в том, что я дотяну до теплых деньков и буду щеголять в красивом сарафане на
радость себе и людям. Такая позиция мне больше по душе, чем настрой человека с
фамилией Копно.
