Но эта тень грусти, прячущаяся в ее глазах, — она ему решительно не нравилась. Она напоминала о прошлогоднем Рождестве — о том отчаянии и страданиях, которые ему самому пришлось перенести. Не нужно ему больше никаких страданий! Никаких теней! Только рождественские гимны, огни и веселье. Правда, похоже, что беговая дорожка и гребля не помогут Николь обрести бодрость духа. Как бы, наоборот, не прибавили тоски в ее глазах! Наверное, ей подошел бы командный спорт. Увы, он не сможет сколотить здесь для нее футбольную команду. По крайней мере, пока не приедут его родственники — еще целых десять дней. Но у него есть кое-какая идея, и он надеется, что покончит с тенями!
Кейд пропустил ее вперед и распахнул двери конюшни. Стоял ранний вечер, и здесь было сумеречно. Он взял Николь за руку и подвел к стойлам. Глаза ее широко распахнулись, когда она увидела лошадей. Дыхание участилось, и рука, которую он сжимал в своей, наконец ожила. Кейд выронил ее кисть и приказал себе немедленно выбросить ерунду из головы. Они подошли к одной из кобыл. Лошадка тихонько заржала и потянулась к нему в поисках угощения. Кейд скормил ей сахар, который захватил еще в кухне.
— Это Скарлетт О’Хара. — Он увидел, что Николь смотрит на кобылу так, словно никогда прежде не видела лошадей. — Пока вы живете в «Ваминда-Доунс», она ваша, катайтесь.
Почему она так смотрит? Она не поняла, что он сказал? Кейд спрятал руки в карманы. Он ошибся? Но она любит детей. Она любит собак. А значит, она должна и лошадей любить, разве не так? Он пожал плечами:
— Я хочу сказать, если вы хотите кататься верхом, то, пожалуйста, я буду рад научить вас. Но если вы против, то, конечно, не надо!
В глазах у нее появились слезы, и он в ужасе отступил на шаг. Черт возьми! Она что, сейчас расплачется? Николь сложила ладошки у груди, как в молитве.
— Это правда?
«Ну прямо как Элла, честное слово». Он расправил плечи и очень осторожно заглянул ей в лицо.
— Разумеется, Николь!
Наконец ее глаза стали нормальными… если «поразительные» значит «нормальные»…
— Всю мою жизнь, — прошептала Николь, протягивая руку и касаясь лошадиной шеи, — всю мою жизнь я мечтала научиться ездить верхом.
Вот сейчас она настоящая. Глаза сияют, личико оживленное. Она улыбается так же, как улыбалась Элле и Холли. Улыбается от всего сердца. Ему. Он ощутил толчок в сердце. Огонь пробежал по венам и вспыхнул в груди. Невозможно ошибиться, в нем просыпалось влечение. Впервые за шестнадцать месяцев. Кейд немедленно отошел еще на шаг и выпалил:
— Первый урок — утром, строго в шесть пятнадцать.
А потом… развернулся на каблуках и ретировался. Даже на ее «спасибо», выкрикнутое уже ему вслед, не ответил.
Глава 3
«Строго в шесть пятнадцать» Кейд малодушно отправил на первый урок Джека, своего помощника. А сам даже не пошел посмотреть. Но любопытство мучило его все утро. Когда он увидел Эллу, Холли и Николь, расположившихся в тенечке на большом клетчатом пледе, то не выдержал и решил посмотреть, чем они занимаются.
Подойдя ближе, он услышал, что девочки распевают «Танцуй, Матильда!», а Николь подпевает им что-то вроде «тра-ла-ла-ла…». При этом все трое склонились над… над чем-то. Вокруг искрились рождественские декорации, и Кейду было не понятно, почему, черт возьми, они не поют рождественские песенки?
Николь поймала его взгляд, и от неожиданности он прикусил губу. Тут вдруг Холли, без объявления войны, прыгнула на Николь, и девушка ловко подхватила ее под спинку. Она ласково убрала кудряшки с лобика малышки и запечатлела на нем быстрый поцелуй. А потом снова взяла… карандаш, вот что это было. Они с Эллой раскрашивали гигантскую раскраску, лежавшую перед ними. Кенгуру, коалы, вомбаты, страусы эму… Кейд улыбнулся, когда увидел, что среди реальных представителей фауны в раскраске изображен монстр Буньип — жуткий водяной из австралийских сказок. Элла как раз разрисовывала его в оранжевую и малиновую полосочку.
Кейд залюбовался всей честной компанией, и на душе у него потеплело. Конечно же было бы еще лучше, если бы они пели «Джингл Беллс» и рисовали Санта-Клауса. Но очевидно, что дети прекрасно чувствуют себя рядом с Николь, и за это он ей благодарен.
— Элла, — сказала Николь, прервав песенку на полуслове, и только тогда Кейд осознал, что у нее прекрасный музыкальный слух и голос. — Знаешь, у меня есть глаза на затылке, и я вижу твоего папу, который стоит позади нас!
Элла мгновенно повернулась и с визгом кинулась к нему на шею. Он подхватил ее на руки.
— Ник — волшебница, — пояснила девочка.
— Не иначе, — согласился он.
— Ничего подобного, — заявила Николь. — Я — учительница младших классов, и глаза на затылке входят в список обязательных требований.
Ее улыбка вовсе не зажгла пожар желания в его крови, и ему полегчало. Значит, вчера вечером это просто гормоны разыгрались.
— Как прошел сегодняшний урок?
Она просияла:
— О! Это было так весело!
Внутри у него что-то радостно дрогнуло.
— Надеюсь, вы не возражаете, что заниматься пришлось с Джеком?
— Ну что вы, вовсе нет! Он прекрасный учитель!
И Кейд понял: она даже рада, что вместо него пришел Джек. Это ощутимо укололо его самолюбие.
— Джек сказал, я прирожденная наездница и у меня все получается.
Джек и ему когда-то так сказал — после того, как Кейд совершенно измотался. Очевидно, старику понравилась Николь.
— Все тело ломит? — из вредности спросил он.
— Пока нет.
Кейд уже собирался сообщить ей, что завтра утром она не встанет, но тут Элла выбралась из его объятий.
— Папа, посмотри нашу картинку. Ник привезла очень толстую раскраску, и мы каждый день можем раскрашивать по картинке.
— А рождественские тут есть? — невинно спросил он.
Николь покраснела, но не опустила головы:
— Это все сценки из жизни австралийских животных.
Он строго посмотрел на Николь и поджал губы.
— Ну-ка, спойте мне песенку про Санту, прежде чем я снова уйду работать.
Элла захлопала в ладошки. Николь, он мог бы поклясться, закатила глаза.
— «Рудольф, олень красноно-о-осый…» — затянула Элла, и Николь, слегка припозднившись, подхватила мелодию.
— А теперь берите карандаш и порисуйте с нами. — Николь протянула ему коробку. — Либо присоединяйтесь, либо возвращайтесь к работе. Выбирайте!
Это прозвучало так по-учительски, что он усмехнулся. Пришлось ему тоже запеть и раскрасить коалу. Синим цветом.
Когда они закончили, Элла так и прыгала от счастья.
— До Рождества осталось только двадцать раз поспать! Мне нужно много-много подарков, — поставила их в известность малышка. — Во-первых, кино про Рапунцель. Во-вторых, машинка-кемпер для моей Барби…
