Вот я впервые спускаюсь на общий пляж и ложусь
на шезлонг. Слышу фразу: «Если на жизненном пути вам попался хороший человек,
то абсолютно неважно, какого цвета у него личный самолет». Я поворачиваю голову
– впереди на надувных матрасах лежат Нина Зарубина и некая Олеся. Девушки
лениво болтают, потом они встают, берут свои подстилки и уходят. На белом
мелком песке остаются два следа – шириной примерно восемьдесят сантиметров и
длиной около метра семидесяти.
Шелковый ковер в кабинете виллы Поспеловой…
Мягкий, нежный, словно песок. Но, в отличие от мельчайших сыпучих частиц,
которые легко перемещаются, шелковый ворс не выпрямляется, вмятины остаются на
нем надолго, если не навсегда. По этой причине ковры из шелка, как правило,
вешают на стену. В арабском языке есть даже выражение: «У него на полу шелковый
ковер». Это значит, что человек настолько обеспечен, что может позволить себе
бросить на пол ТАКУЮ вещь.
Конечно, шелковые ковры бывают разными по
качеству, в Москве очень часто за нереальные деньги продают вариант с
синтетикой. Это стойкое покрытие, а на вид почти такое, как то, что сделано из
стопроцентно натурального материала. Но у Поспеловой ковер натуральный, без
добавок, небось Антон потратил бешеные деньги на украшение особняка.
– Да что случилось? – зашептала Феба. – Вы тут
загорать собрались?
Надо же, девушка опять стала вежливой… Я
прислонилась к книжным шкафам и попросила:
– Уйди.
– Куда?
– Не знаю!
– И что мне делать? – растерялась Феба.
Я опомнилась. Горничная ведь привыкла
выполнять конкретные указания.
– Свари кофе.
Девушка унеслась. У меня стала кружиться
голова, к горлу подступила тошнота. Неужели я докопалась до правды? Чего больше
в этой истории? Любви? Ревности? Злости? Жадности? Нину Зарубину точно сгубила
алчность. Но каким образом ее заставили съехать с шоссе в Аидову яму? И
непонятно, зачем выбросили ширму. Абсолютно нелогичный поступок. Более того –
неправильный! Фальшь-полки следовало оставить, придвинуть их поближе к стене,
чтобы никто не догадался о том, что они скрывали матрас. Выкинув ширму,
преступник привлек к ней мое внимание. Или он не подумал про вмятины и решил:
нет ширмы – нет следов.
– Идите пить латте! – заорала снизу Феба.
Я спустилась на кухню, села за большой стол и
уставилась на ярко-красную фаянсовую кружку, над которой колыхалась взбитая
пена.
– Вы не заболели? – спросила горничная. – Вся
зеленая.
– Где? – оторвалась я от своих мыслей.
– В зеркало гляньте, – вздохнула Феба, – оно в
буфет вделано.
Я машинально посмотрела в сторону шкафа. В ту
же секунду домработница резким движением подняла жалюзи, луч восходящего солнца
ударил в зеркало и ослепил меня. Я зажмурилась, вскочила, опрокинула кружку и,
не обращая внимания на разлившийся по столу кофе, кинулась к двери.
– Что с вами? – запричитала Феба. – Себя
увидали и испугались? Не волнуйтесь! Отдохнете и снова станете красивой.
Знаете, как море…
– Где расположена Аидова яма? – закричала я.
– Ой! – прижала руки к лицу девушка. –
Самоубиться решили!
Я остановилась, перевела дух и, стараясь
казаться спокойной, сказала:
– Не волнуйся. Пишу очередной детектив,
поэтому нуждаюсь во впечатлениях. Так где Аидова яма?
– Идите туда, налево, – объяснила Феба. –
Осторожно только! Там сначала широкая дорога, удобная, затем поворот, другой, и
прямо к пропасти выскакиваешь. Каждый год приезжие гибнут.
– Но свои ведь знают об опасности?
– Конечно, – закивала Феба. – Хотя и с
местными аварии случаются. Правда, редко, наши аккуратнее туристов, да и про
яму слыхали.
– Следовательно, и Нина Зарубина знала об
опасности?
Феба кивнула:
– Не первый же день она во Флоридос. Хотя
гоняет как сумасшедшая. На своей желтой машине. Очень она у нее приметная,
таких тут всего шесть штук.
– И все у зарубинских жен!
– Верно, – захихикала Феба. – Он им все-все
одинаковое покупает, а то передерутся. Даже собачек!
– Собачка! – подскочила я. – Муму! Что с ней?
Феба раскрыла рот, но я уже бежала в свое
бунгало. Так, сейчас приму душ, позавтракаю – и к Аидовой яме. Голову даю на
отсечение, что найду там улики. Или сначала позвонить Роману? Но сейчас только
полседьмого, начальник полиции наверняка спит.
Взлетев по лестнице, я запыхалась и сбавила
скорость. Жизнь во Флоридосе и Сантири имеет сдвинутый график, люди здесь ложатся
спать в три утра, встают к обеду. Не все, конечно, а лишь туристы,
обслуживающий персонал поднимается с восходом солнца. Вон уже кто-то при деле,
и это явно не гости отеля, потому что слышна греческая речь.
Через пару шагов дорожка раздвоилась. Одна ее
часть была вымощена мраморными плитами, вторая представляла собой вытоптанную
узкую тропку. Я остановилась и вдохнула всей грудью свежий воздух, потом вынула
из кармана телефон, найденный в гардеробной. Отличная модель, очень дорогая,
так называемый «спасательный вариант». Гарик Ребров подарил мне похожий на
Новый год. Издатель тогда сказал:
– Это специальная разработка. Смотри, если ты
не пользуешься аппаратом более суток, он сам отключается и переходит в режим
сна. У трубки есть запасной аккумулятор. Если ты даже полгода ее не трогала, а
потом включила, она заработает, правда, на короткое время. Супер?
Я кивала, слушая Гарика, хотя, честно говоря,
не поняла, зачем отключать телефон на шесть месяцев и почему потом его нельзя
подзарядить.
Никогда ни у кого не видела такую модель, а
теперь оказывается, что ею пользовалась Эмма-Софья.
Я нажала на кнопку. Экран замерцал. Телефон
был настроен на русский язык! Что тут у нас? Ага, куча пропущенных звонков с
одного номера. Я машинально ткнула пальцем в другую клавишу… и за кустами
послышалась звонкая трель. Это меня удивило. Я ни разу не заглядывала туда, где
буйно цвели растения, и не знала, что находится в противоположной от моего
бунгало стороне. Я кинулась вперед по узкой дорожке.
Спустя пару секунд я очутилась на полянке, где
стояла скамейка, чуть поодаль виднелся небольшой дом, а по траве носилась
маленькая собачка – одно ухо белое, другое черное, нос с пятнышком.
– Ой! – невольно воскликнула я.
