– Ну хватит! – оборвала я стенания Фебы. –
Понятно. Деньги ты не украдешь, а за одеждой пошла. Все равно, мол, ее
выбросят, так?
– Да, – закивала горничная. – Свет зажигать
побоялась, ползла по дому в темноте, а в гардеробной у Эммы окон нет, я там
лампочки включила, ну и стала мерить. И тут… слышу: ш-ш-ш-топ-топ-топ-ж-ж-ж…
Я внимательно слушала горничную.
Девица подумала, что на виллу явился призрак
хозяйки. Феба в ужасе погасила свет, вжалась в полки, и тут… Дверь в
гардеробную тихо приоткрылась, в комнату проник луч карманного фонарика. Феба
зажмурилась. Привидение, сопя, стало рыться в ботиночнице. Похоже, покойная
задумала забрать туфли. Горничная стояла ни жива ни мертва. Полоска света
дернулась, что-то ледяное коснулось руки девушки, Феба заорала. Призрак
взвизгнул и кинулся прочь.
Собственно говоря, это все. Спустя некоторое
время горничная, еле-еле передвигая ноги, вышла в спальню, потом выползла в
коридор, чихнула и услышала снизу угрожающий крик про полицию, которая засела в
саду. После всего пережитого это было уж слишком, Феба впрыгнула назад в
комнату, вжалась в крохотную нишу и почти потеряла сознание.
– Ну и дура же ты! – не выдержала я. – Никаких
привидений и в помине не было, в особняк влез вор!
– Да? – нахохлилась Феба. – И чего он хотел?
– Отличный вопрос. Пожарить яичницу!
– В гардеробной? – разинула рот дурочка.
– Давай осмотрим дом, – приказала я, – да
внимательно, проверим, не пропало ли чего.
– Боюсь, – опять стала идиотничать Феба.
– Пошли! – решительно сказала я. – Но сначала
осмотри кухню. Здесь все на местах?
– Чего тут тырить? – скривилась горничная. –
Сковородки?
– Ладно, двинемся по комнатам, – передумала я.
Спустя полтора часа у меня заболела голова.
Вилла была набита безделушками, фарфоровыми вазами, изделиями из серебра,
бронзы и стекла. Я была совершенно растерянна: вон та фруктовница, на вид очень
тяжелая, а на самом деле легкая, как кусок фольги, она серебряная или из
другого материала? Какова стоимость плошки, где лежат мандарины? Сто рублей или
сто тысяч евро? А надтреснутая чашка, стоящая в буфете на почетном месте, это
бесценный антиквариат, личная посуда Людовика XIV, которую легко продать на
аукционе за целое состояние, или пустяк за три копейки, который дорог хозяйке
как память о детстве?
– Вроде он ничего не спер, – протянула Феба,
когда мы вошли в кабинет. – В столовой и гостиной безделушки целы, правда, всех
мне не упомнить. А в рабочую комнату меня не пускали. Понятия не имею, чего там
имелось.
Я подошла к книжным полкам и увидела между
ними довольно широкое пространство. Странным образом в помещении, где никто
давно не бывал, табаком пахло еще сильней, чем в гостиной.
– Что тут стояло? – спросила я.
– Где? – удивилась Феба.
– Видишь ковер на полу?
– Конечно.
– Он отличного качества, шелковый, практически
вечный, дорогой. Но есть одна проблема, – говорила я, разглядывая покрытие, – поставишь
стол или кресло, и останутся вмятины. Шерстяной ворс легко выпрямляется, а
шелковый – нет. И что отсюда убрали? Очень необычный предмет! Раз, два… Куча
ножек! И они стояли – зигзагом. На диван непохоже, на стол тоже… Кресло? Ну уж
нет! Зачем оно вору? И у стены еще стояло что-то довольно большое, видишь прият
прямоугольник сантиметров восемьдесят на метр семьдесят. Там что было?
– Может, тумба дорогущая, – предположила Феба.
– Вот вор ее и спер!
– В доме полно ценных вещей значительно
меньшего размера, – протянула я, – грабителю незачем привлекать к себе
внимание. Представь, ночью по Флоридосу бежит мужчина и тащит на горбу… комод.
Да его первый же полицейский остановит! Лучше сунуть в карман статуэтку или
пару серебряных бокалов. В конце концов, можно взять ноутбук. Вон он на столе
лежит, кстати…
Я подошла к изящному секретеру и включила
компьютер. Так и думала: он запаролен. Мне не взломать защиту.
– Тут исчезли книжные полки! – вдруг воскликнула
Феба.
– Шутишь…
– Нет, точно, – занервничала горничная. – Я
сюда один раз зашла и вот здесь встала, у противоположной стены. Смотри, там
стеллажи сплошняком идут.
Феба кинулась к полкам.
– Ну, точно! Я еще вытащила том с названием
«Преступная любовь» и подумала: наверное, интересный роман. Хотела полистать, а
тут Эмма влетела и заорала… Вау!
– Что такое? Объясни.
Феба повернулась спиной к полкам и указала
пальцем в нишу, около которой находилась я.
– Тут были шкафы, – заявила она, – тоже с
книгами. И зеркало висело.
– Зеркало? Где? – удивилась я.
– На стене. Между темно-бордовыми томами.
Только… кажется… полки ниже висели, чем остальные, таким уступчиком, – замахала
руками Феба. – Вроде так: вверх – вниз – зеркало – вниз – вверх.
– Ошибаешься, – покачала я головой.
– Нет, я хорошо помню, – настаивала Феба.
– Стена чистая.
– С чего ей грязной быть? – спросила
горничная.
– Нет следов от креплений, краска нигде не
потерта. Здесь ничего не висело.
– Были книги!
– Ты что-то путаешь.
– Нет! Еще зеркало висело.
– Тем более!
– Я посмотрела в него, хотела волосы
поправить, и как раз Эмма влетела, – упорно твердила одно и то же Феба.
Если спор зашел в тупик, прекратить его должен
наиболее умный из собеседников.
– Ладно, давай поднимемся на второй этаж, –
предложила я.
– Ножки, – ткнула пальцем в ковер Феба. –
Полки не висели, а стояли, и между ними было зеркало.
– Понятно. Нам надо еще оглядеть спальни
наверху.
– А, сообразила… – не успокаивалась Феба.
– Что еще? – спросила я и пошла к двери.
– Вспомнила! – торжествующе объявила
горничная. – Все книги стояли в ряд, а шкафы с зеркалом были выдвинуты, за ними
ниша имелась.
– Предположим, ты права.
– Я стопудово не ошибаюсь, и ты сама следы от
ножек заметила! – уперлась Феба.
