– Я же не нарочно! Хотела, как лучше!
– Думается, ты не имеешь надлежащего опыта, –
констатировала я. – Любая домработница знает, что стирать изделия из шерсти
надо вручную, а сушить на специальной подставке и что полы из дерева
несовместимы с хлоркой.
Феба зябко повела плечами.
– Я не прикидывалась супер-пупер прислугой. В
агентстве мою карточку поставили в ящик, где неопытные. Эмме предлагали других,
но она выбрала именно меня. Сказала: «Надоели мне ходячие роботы, хочется
видеть в доме нормальное живое лицо». Она меня только за дело ругала, да и то
не очень. Хорошая хозяйка была. Рано в домик отпускала, подарки дарила – то
сумочку отдаст, то туфли. У нее много вещей без дела стояло! Ботинки, например…
Ой, как мне ее жалко!
По круглощекому, детскому личику Фебы потекли
слезы.
– Эмма жаловалась на жизнь?
– Мне нет, – всхлипнула Феба.
– А кому?
– Плакала в столовой, иногда говорила: «Больше
так не могу, лучше умереть».
– У нее была депрессия?
– Не знаю, – обескураженно ответила Феба. –
Это что такое?
– Нежелание вставать с кровати, отказ от
работы, потеря интереса к жизни, страх перед выходом из дома, отсутствие
аппетита, – перечислила я некоторые признаки заболевания.
Феба начала крутить угол пододеяльника.
– Ну… просыпалась она в десять, шла на пляж…
вот в Сантири не ездила и по Флоридосу не разгуливала. Я ей все привозила, ну
там продукты… Только за книгами она сама ходила. Эмма не работала, телевизор в
основном смотрела, DVD включала, кино русское, на компьютере играла. И с
аппетитом у нее был порядок. Я даже удивлялась, сколько она ест. Прямо за
двоих! Могла целую пиццу слопать или сковородку с макаронами. На нее по вечерам
жор нападал. Просила меня всегда: «Феба, сделай ужин и отваливай». Нравилось ей
в одиночестве есть. Ну чтобы рядом никого!
– Это не странность, – сказала я, – сама люблю
в кровати конфеты пожевать. Может, еще чего-нибудь припомнишь?
– Не-а, – замотала головой Феба. – Она очень
разволновалась, когда муж позвонил, сотовый на пол уронила, и он разбился. Вот!
Телефон!
– А что с ним?
– На следующий день после того, как я к ней на
работу устроилась, – оживилась Феба, – Эмма попросила меня купить телефон.
«Съезди, – говорит, – в Пелоппонесус, там дешевле»…
Горничная поразилась: ей казалось, что богатая
русская дама, обитающая в шикарной вилле, не станет экономить на сотовом. Но
Эмма настаивала:
– Возьми самый скромный вариант, без камеры и
прочего. И симку с простым тарифом.
Очевидно, на личике Фебы отразилось
неприкрытое недоумение, потому что хозяйка пояснила:
– Иду на день рождения, хочу сделать подарок
маленькой девочке. Зачем баловать ребенка мобильником за большие деньги?
Феба выполнила приказ. Она тогда еще не знала,
какой образ жизни ведет Эмма, и приняла заявление про поход в гости за чистую
монету. Но потом горничная увидела, что хозяйка практически не высовывается из
дома, и поразилась: ну зачем Поспеловой понадобилась копеечная трубка?
– Интересно… – кивнула я. – Теперь попробуем
вспомнить вчерашний вечер. Тебя послали за свечами?
Феба кивнула.
– Эмма предупредила заранее о приезде мужа? –
задала я следующий вопрос.
– Нет. После полудня велела мне ужин готовить,
заперлась в спальне и приказала ее не беспокоить. Сказала, голова у нее болит,
поспать хочет. А затем вышла и за свечами меня послала, – всхлипнула Феба. –
Очень нервничала, истерила, как тогда, с книгой. Прямо завизжала: «Катись и
привези!». Я ей по дурости вякнула: «У нас же в кладовой такие свечи есть!»
– Они действительно в доме имелись? –
подскочила я.
Феба прижала руки к груди.
– Ну да!
– И как Эмма отреагировала на твое замечание?
– Сначала примолкла. А потом побежала в чулан
под лестницей, поглядела на стаканчики с ароматическими свечами и по новой
завизжала: «Это просто ваниль! А я хочу еще и корицу!» Вот я и поспешила
прямиком в Сантири. Там, у дяди Маркуса, купила нужные.
– Про какую книгу ты сейчас вспомнила?
Феба вытаращила глаза.
Я напомнила:
– Эмма вроде рассердилась на тебя. Ты сказала:
«Она истерила, как тогда, с книгой».
– А… Ерунда! В первый день работы я затеяла
генеральную уборку. Там очень пыльно было, – зачастила Феба, – будто давно не
мыли или ее прежняя горничная была слепая…
Пользуясь тем, что Эмма ушла на пляж, Феба
принесла пылесос, тряпки и начала методично приводить виллу в порядок. В конце
концов она добралась до кабинета, которым, похоже, никто никогда не
пользовался.
Накануне, приведя горничную в дом, хозяйка
предупредила ее: «В кабинет не ходи, там убирать не надо». Но утром в пылу
рабочего азарта Феба забыла об ее указании.
В комнате витал особый запах нежилого
помещения. Феба открыла окно, затем подошла к одному стеллажу и хотела вынуть
книги, чтобы протереть их от пыли.
– Что ты делаешь? – раздался звенящий от гнева
голос Эммы.
Феба уронила томик, который держала в руках,
увидела на пороге хозяйку и пролепетала:
– Уборочку.
– Я велела не заглядывать сюда.
– Да, но ведь тут грязно, – перепугалась Феба.
– Немедленно уходи! – завизжала Эмма. –
Быстро! Прочь! Дура!
Почти теряя сознание от ужаса, бедная девушка
опрометью кинулась через заднюю дверь в сад и затаилась в своем домике. Спустя
час в избушку вошла Эмма.
– Слушай меня внимательно! – гаркнула она.
– Да, – пискнула Феба.
– Только я решаю, чем ты занимаешься.
– Да.
– Никакой самодеятельности.
– Да.
– В кабинет не суешься.
– Да, – тупо твердила Феба.
– Поняла?
– Да.
– Еще раз посвоевольничаешь – вылетишь вон!
