– И тогда она звякнула Коляну, – влез Павел, –
и толкнула ему такую речь: «Записывай адрес. Знаю все про твою роль в истории
со снайперами. Немедленно надиктуй признание и доставь запись в здание
администрации заброшенного таксопарка, не послушаешься – убью. Я уже отстрелил
ухо Валентине, это предупреждение. И принеси денег!»
– Дура, ой, какая дура! – оторопела я. –
Неужели она полагала, что Рублев выполнит этот приказ? Нина сама организовала
собственную смерть. Николай взял винтовку и избавился от Силаевой. То-то я
гадала, почему у Нины остался сотовый? Отчего киллер не взял ее телефон? Как он
не понял, что Силаева еще жива и способна говорить? А это был Колян, который
испугался и удрал. Надеюсь, ты получил от него полное признание?
Павел включил электрочайник и под его мерный
шум продолжил:
– Колян начал давать показания, он
слабохарактерный, жадный и глупый, а еще трус. Рублев сразу назвал имя второго
снайпера – это Федор Мамонтов, олигарх из списка «Форбс» и…
– …приемный сын старухи Рублевой! – закричала
я, выпрыгивая из кресла. – Баба Нила воспитывала мальчика, как родного, а тот в
смутные времена разбогател и перестал общаться с ней и Николаем!
– Не совсем так, – остановил меня Гладков. –
Баба Нила из гордости никогда не обращалась к Федору, а Колян частенько брал у
брата взаймы. В конце концов Мамонтов предложил Рублеву стать посредником при
поиске партнера для игры.
– Не побоялся связаться со слизняком, –
недоверчиво подхватил Макс, – мог ведь нанять любого. Рублев ненадежен, нажмут
на него, он сразу сдаст олигарха.
Гладков насыпал в чашки заварку и залил ее
кипятком.
– О том, что Мамонтов воспитывался бабой
Нилой, широко известно. И какие улики есть против Феденьки? Колян говорит:
«Олигарх играл в «карты». А Федя спокойно отвечает: «Ничего не знаю, брат мне
много должен, вот он и мстит». Слово Рублева против заявления Мамонтова. Тут же
прилетят адвокаты и в один счет отмажут богача. Прямых улик у нас нет.
– Ты бы хоть попытался поговорить с Федором, –
вздохнула я.
– Он уже год как обустроился в Лондоне, –
мрачно пояснил Гладков, – в России не появляется.
– Удрал подальше! – возмутилась я.
Паша пожал плечами:
– Клиент недоступен. Улик нет, заявление
Коляна сочтут оговором, скажут про зависть к успеху товарища детских игр.
Глотни чайку, это успокаивает.
Я отхлебнула из кружки:
– Ладно. Но за убийство Силаевой Коляна можно
посадить!
– Нет, – буркнул Гладков.
Я чуть не разлила чай:
– Вот здорово! Только не говори, что улик
нету! Из головы Силаевой эксперт вынул пулю. У бабы Нилы есть берданка.
Сравните оружие, получите результат.
– Не горячись, – остановил меня Павел, – мы
уже проделали необходимые действия. Ты права: смертельное ранение Силаевой
нанесли из ствола, который бабка хранит для отпугивания бомжей, покушающихся на
ее огород.
Я забегала по кабинету:
– Что еще вам надо?
Павел поморщился:
– Не мельтеши, у меня голова закружилась.
Но я не обратила внимания на замечание
приятеля:
– Почему Коляну не предъявили обвинение в
убийстве Нины?
Гладков потер лицо рукой:
– Потому что Рублеву во время допроса стало
плохо, мы не успели дойти до стрельбы в Силаеву. Николай упал в обморок, сейчас
он в больнице лежит, парализованный. Обширный инсульт, ни речи, ни движений,
только глазами хлопает и мычит.
Я села на место, а Макс неожиданно сказал:
– Божья кара настигла Николая раньше, чем его
осудили люди.
Меньше всего мне хотелось возвращаться в
Брехалово. Выйдя на улицу, я сказала Максу:
– Поеду проверю, как идет в Мопсине ремонт
отопления.
– Я с тобой, – немедленно заявил Вульф, –
залезай в мою машину, пусть твоя здесь постоит. Поговоришь с рабочими, и
вернемся сюда, сходим поесть.
Я влезла в шикарный внедорожник, на котором
сегодня прикатил Макс. Некоторое время мы ехали молча, потом Максим сказал:
– Игоря и Леню отдадут прадеду.
– Ковригину? – изумилась я. – Ему же много
лет, и Тимофей Пантелеймонович бывший вор.
Макс резко ушел в левый ряд.
– Не знаю, каким образом криминальный
авторитет обойдет закон, но абсолютно уверен, что ему это удастся. Мальчики уже
под его опекой.
– Вот это скорость решения проблем! –
восхитилась я. – А Илья?
Максим свернул на шоссе.
– Того пока лечат, уж не знаю, является ли
доктор шарлатаном или он и впрямь способен социализировать умственно отсталого
человека. Как только деньги, внесенные за курс лечения, закончатся, Ковригин
возьмет и этого паренька.
– Поведение Тимофея Пантелеймоновича вызывает
уважение, – кивнула я. – Надеюсь, у него хватит сил и здоровья справиться с
пацанятами.
– Не люблю преступников, – поморщился Макс, –
и не верю в желание человека измениться. Вот хитрее он может стать, перестанет
попадаться, нарушая закон. Но сейчас я солидарен с тобой: Ковригин вызывает
уважение, не всякий отец возьмет троих детей, один из которых даун. Чего хотеть
от старика? А вот Лев Георгиевич мне отвратителен. Кстати, он больше не
начальник управления.
– Думаю, Райкин не пропадет, – грустно
заметила я.
– Одна субстанция всегда всплывает, – кивнул
Макс.
– Интересно, Валентина поправится?
Вульф зарулил на бензоколонку.
– Никто не знает, но врачи настроены
пессимистично, она до сих пор в коме. Да, ты, наверное, не знаешь, что
Прасковью Никитичну отправят в интернат, она не способна жить одна.
– Ничего хорошего в этой истории нет, –
вздохнула я.
Максим открыл дверь.
– Пошли выпьем кофе. Знаешь, я тут задумался:
что такое любовь? И пришел к выводу: не всегда это чувство идет человеку на
пользу. Филипп обожал детей, ради Илюши согласился убивать ни в чем не повинных
людей. Колян любит деньги, ради них готов на все, Нина потеряла голову из-за
страсти к мужу. Вроде везде любовь! И что получается?
