Давным-давно одноклассницы, Лена и Наташа,
предложили мне пойти посмотреть на котят, которых родила дворовая кошка. Мама
никогда не отпускала маленькую Фросеньку
[11]
от себя дальше чем на два метра. В
одиннадцать лет меня это огорчало: ребята смеялись надо мной, обзывали
«малявкой» и никогда не звали поиграть вместе. Я не пыталась вырваться из-под
родительской опеки, понимала, что мама будет переживать, но Лена и Наташа
предложили мне свою дружбу, и я дрогнула. Мы сбежали с двух последних уроков,
спустились в школьный подвал, и я спросила: «Где киса?» – «Вон она, – Лена
ткнула пальцем в темноту, – боишься идти одна? Ты трусиха?» – «Конечно, нет», –
храбро ответила я, сделала пару шагов и услышала звук задвигающейся щеколды.
«Посиди тут! – крикнула Наташа. – Проверим, какая ты смелая, начнешь орать – не
надейся с нами дружить».
Я чуть не скончалась от ужаса, села на
корточки, уткнулась носом в колени и провела в этой позе невесть сколько
времени, пока в подвал не ворвались моя мама, директор, завуч и несколько
милиционеров. Скандал вышел громкий, я сразу назвала имена Лены и Наташи,
девочек поставили на учет в детской комнате милиции. За предательство класс объявил
мне бойкот, кое-кто из учителей тоже меня осудил, а вожатая сурово заклеймила
на общем собрании, заявив: «Настоящий пионер никогда не выдаст своих, даже если
его фашисты на костре поджаривают».
В результате меня перевели в другую школу, я
сделала вид, что забыла о глупом приключении. Но на самом деле запомнила это
навсегда. С тех пор я не люблю оставаться одна в помещении без окон и дверей.
Но признаваться в легкой форме клаустрофобии частный детектив не имеет права.
Я начала медленно спускаться в подвал, бормоча
себе под нос:
– Давай, Лампа, здесь вообще никого нет,
только очаровательные крыски.
Едва нога коснулась пола, как в кармане
оглушительно заорал мобильный. Оцените крепость моих нервов: я не уронила ни
огнетушитель, ни фонарь, аккуратно поставила их на ступеньку и вытащила трубку.
– Ты где? – сурово спросил Макс.
– Неужели ты только что получил мое смс? –
расстроилась я.
– Я нахожусь в полуразрушенном доме на
Бастыркина, но тебя не вижу, – уточнил приятель.
Я вернулась назад, высунулась из двери и
закричала:
– Макс!
Раздался звук шагов, и в поле зрения появился
Вульф.
– Здесь никого нет, – констатировал он.
– Надо изучить подвал! – Теперь, в присутствии
приятеля, я обрела стопроцентную смелость.
– Ладно, – согласился Макс, – пошли.
Мы побрели по просторному помещению с низким
потолком, под которым змеились трубы. Я услышала странный звук, повернула
голову, увидела под потолком зарешеченное оконце почти вровень с землей,
подошла к нему и закричала:
– Макс!
На полу лежало что-то, прикрытое грязным
куском картона. Из-под него высовывалась нога, обутая в хорошо знакомый мне
сапог.
– Укромное место, тело здесь могли найти
только случайно, – процедил Максим, обнимая меня за плечи.
– Это Нина Силаева, – проглотив комок в горле,
сказала я, – ее обувь.
– Надо подняться наверх и позвонить, –
засуетился Вульф.
На его голос наложился тот же странный звук,
который я только что слышала. Я подняла глаза и поняла: в окошко врезан самый
примитивный «кондиционер» – маленький вентилятор, чьи лопасти вращает ветер с
улицы.
– Здесь, наверное, связь отсутствует, – сказал
Макс.
– Доставай трубку, – велела я. – Нина
беседовала со мной отсюда.
Гладкова с бригадой мы ждали довольно долго.
Пока специалисты занимались трупом и осмотром места преступления, Павел со всей
тщательностью допросил нас с Максом и отпустил со словами:
– Никуда из города не уезжайте, вы скоро мне
понадобитесь.
– Хочешь кофе? – предложил мне Макс.
Меня моментально замутило, но я согласилась.
– Придется ехать кавалькадой, – попытался
рассмешить меня Макс, – вот вам век глобальной автомобилизации. Куда двинем?
Я устало ответила:
– Мне без разницы.
– Тогда в «Синюю утку», – потер руки Макс, –
там шикарно готовят макароны в яблоках.
Я подумала, что ослышалась, молча села в свою
машину и поехала за Максимом, который направился в самый центр Москвы. Кафе
оказалось маленьким и не имело вывески. Если о нем не знать, пройдешь мимо, но
об уютном трактирчике, похоже, слышали многие – нам с трудом нашли столик в
неудобном углу, почти у входа в туалет. Вы не поверите, но в меню были «Яблоки
по-флотски».
– Это шутка? – спросила я у официантки.
– Все так думают, – обрадовалась она. –
Попробуйте, вкуснотища. Макароны варятся, соединяются с отварным нарубленным
мясом и жареным луком.
– Пока все более чем обычно, – сказала я.
– Потом берете антоновку, вырезаете мякоть
так, чтобы получилась «корзинка», – продолжала официантка, – набиваете ее
макарошками, прикрываете срезанной верхушкой – и в печь, на средний жар, пока
не пропечется.
– Несите, – решила я.
– А тебе, Макс, как обычно? – подмигнула
Вульфу брюнетка.
– Угадала, Люсенька, – кивнул тот.
Когда официантка ушла, я, по непонятной
причине обидевшись, выпалила:
– Ты здесь постоянный клиент?
– Забредаю изредка, – сказал Макс, – тут
вкусно готовят. Я проверил Льва Георгиевича Райкина и Арсения Леонидовича
Филатова – кто-то же из них велел поставить тебе «жучок». Райкин авантюрист, в
научной среде о нем высказываются презрительно. Лев Георгиевич преподавал
философию, звезд с неба не хватал, книг не писал, вершиной его карьеры коллеги
считали пост заместителя ректора по административно-хозяйственной работе.
Короче говоря, на заре туманной молодости Райкин состоял в завхозах, заботился
о туалетной бумаге в институтских сортирах, следил за сохранностью мебели в
аудиториях, руководил уборщицами.
– Звучит не гламурно, – фыркнула я, – и не
похоже на начало блестящей научной карьеры.
Макс взял вилку и принялся ковырять гору
зеленого салата.
