– Умница! Мы с Павлухой пару раз вместе
работали.
– Он мне жизнь спас, – торжественно объявил
Гладков.
– Да ладно, – отмахнулся Максим, – каждый
поступил бы так же!
Паша встряхнулся, словно промокшая собака, и
сменил тон:
– Что случилось?
Я самым подробным образом изложила ход
событий. Пока Павел меня слушал, его люди оттеснили толпу в сторону одного из
домов и начали осмотр места происшествия.
– Никакого трупа здесь не было, мобильного в
булочной не оставляли, – завершила я свой монолог. – Звонивший нас обманул.
Наверное, это хулиган, задумавший поиздеваться над Валентиной.
Гладков вынул сигареты:
– Любители розыгрышей не стреляют объектам своих
шуток в голову. Очевидно, Рублеву специально сюда выманили.
Иногда я, не подумав, задаю удивительно глупые
вопросы. Вот сейчас, например:
– Зачем зазывать Валю на улицу Фастова?
Павел чиркнул зажигалкой:
– Чтобы убить. Поэтому киллер соврал сначала
про труп, затем про некую Зину и мобильный, зная, что Валентина на эту удочку
клюнет.
Максим громко чихнул и выдвинул свою версию:
– У Валентины была опасная профессия. Многие
мечтают отомстить прокурору. Осужденные больше всего не любят представителей
обвинения. Даже судьи, которые выносят им приговор, на втором месте в списке их
врагов.
– Ну и холод, – пожаловался Гладков, – я весь
промерз.
– Мороза-то нет, – возразила я.
– Зато сыро и ветрено, – встал на сторону
приятеля Макс. – Уж лучше минусовая температура, чем промозглость.
Я кивнула в сторону лавчонки Изотовой:
– Можно заглянуть в пекарню, выпить кофе и
слопать по плюшке.
– Гениальная идея, – обрадовался Паша и
крикнул одному из парней в резиновых перчатках: – Миша, мы в булочную пойдем!
Булочки с вареньем у Тамары Федоровны
оказались теплыми, но какими-то неправильными.
– Раньше слопаешь одну калорийку
[3]
и весь
день сыт, – вздохнул Гладков, отправляя в рот четвертую завитушку с изюмом. – А
эти как из воздуха, вроде большие, но начнешь жевать – и глотать нечего.
– Зато кофе горячий, и дождь не капает, –
постаралась я найти что-то хорошее в ситуации.
Паша отодвинул пустую тарелку:
– Сделаем предварительные прикидки. Филипп
Медведев был осужден и сейчас кукует на зоне. Кто может мстить прокурору,
работавшему на процессе?
– Родственник преступника, – тут же ответила
я.
– Плохо представляю себе мать-старушку со
снайперской винтовкой, – подал голос Макс, – и по статистике, все городские
стрелки – мужчины, ни одной бабы среди них нет.
Но я не спешила признавать, что не права.
– Все равно нужно проверить семью Медведева.
– Возможно, это подражатель, – выдвинул другую
версию Гладков.
– Пресса не печатала материалов про снайпера,
– напомнила я. – Откуда подражатель мог узнать о преступлениях?
Максим снял куртку и повесил ее на спинку
стула.
– Масса вариантов. Например, он близкий друг
стрелка.
– Значит, возвращаемся к моей идее про семью и
приятелей, – обрадовалась я, – или кто-то из причастных к следствию все же
проговорился. Надо проверить всех сотрудников, так или иначе соприкасавшихся с
этим делом.
Павел подобрал с тарелочки крошки.
– Еще есть работники прокуратуры, суда,
следственного изолятора, адвокат, конвойные, сокамерники. Только начни
перечислять тех, кто знал о Медведеве, и враз пара сотен людей наберется: он
был в пересыльной тюрьме, ехал в «столыпине»
[4],
какое-то время провел в
карантине, потом очутился в камере. Сколько народу, несмотря на особые условия
содержания, встретил Медведев и с кем откровенничал?
– Есть еще одно предположение, – протянула я.
– Вдруг он не врал!
– Кто? – удивился Паша.
– Медведев, – уточнила я. – Он ведь не
сознался в преступлениях, утверждал, что случайно нашел винтовку и попросту ее
украл. А патроны отправился покупать, чтобы пострелять.
Гладков вынул сигареты, покосился на Тамару
Федоровну и сунул пачку назад в карман.
– Ага, ловко выходит. Оружие спер, изба, где
его нашел, очень вовремя сгорела. Слышали это, и не раз. Могу процитировать
тебе вчерашнее заявление одного находчивого мальчика, которое он сделал
дознавателю: «Я сидел дома, читал поэму Пушкина, и тут, без моего согласия,
открыв входную дверь, ко мне ворвалась девушка, поскользнулась, упала, разбила
принесенную с собой бутылку пива, угодила животом на случайно получившуюся
«розочку», начала истекать кровью, поднялась, пошатнулась, вновь шлепнулась на
стекло и так несколько раз подряд. Жертва мне не знакома, я ее и пальцем не
тронул, так увлекся «Евгением Онегиным», что не слышал шума и ничего не видел».
Максим засмеялся, но я даже не улыбнулась.
– По делу одного серийного педофила
расстреляли невиновного человека. Все улики были против него, никто не
сомневался, что убийца детей пойман, но арестованный упорно твердил: «Я никого
не трогал». Вот только ему никто не поверил, и беднягу лишили жизни
[5]. Ошибка
следствия привела к трагедии и позволила настоящему преступнику продолжать
мучить малышей. Вероятно, Филиппа подставили.
– Как? – резко перебил меня Павел.
– Элементарно. Он действительно случайно вошел
в избу и взял или, если хотите, украл винтовку. А преступник видел, как
Медведев ее уносил, поскольку тоже находился в заброшенной деревне.
