– Бал был костюмированным, ребята нарядились в
карнавальные костюмы, им потом вручали награды за лучший образ. Мишу одели
утенком. Надо отдать должное Вете, та сшила сыну замечательный наряд – желтый
комбинезон, шапку с клювом, на ногах у мальчика были оранжевые ботинки, на
руках перчатки того же цвета, причем пришитые к одежде, чтобы мальчик их не
потерял. Награды деткам вручал председатель месткома. Игрушки получил каждый
участник, Миша, естественно, тоже. Нехорошо в таком признаваться… но,
понимаете, мне захотелось проверить свои предположения, поэтому я улучила
момент, когда наши бабы взяли Вету в плотное кольцо, и подошла к мальчику…
Глава 26
– Вы сняли с малыша перчатку, – завершила я ее
пассаж, – и увидели необычный пальчик?
Олимпиада Андреевна кивнула.
– Верно. Я сразу сообразила, почему Иветта
привела к нам своего ребенка и отчего она, всегда молчаливая, разболтала свои
личные тайны. Хотела запустить слух про связь с Федором, выводила из-под удара
Геннадия Ильича. Может, кто-то его жене, Ирме, ерунду нашептал. Ирма была
дочерью очень влиятельного человека, она Геннадия из грязи вытащила,
поддерживала его постоянно, обладая огромными связями. Ректор супруги
побаивался, та могла ему много неприятностей принести. «Я тебя породил, я тебя
и убью» – эта жизненная установка вполне подходила Ирме. Она очень резкая,
бескомпромиссная, а порой даже жестокая женщина. Но в институтские дела Ирма не
совалась, приходила на официальные мероприятия два раза в год, не больше,
скромно сидела в зале, не в первом ряду. В ее присутствии Геннадий Ильич
делался меньше ростом и ужимался в объеме. Выглядело это забавно. Видно, Вета
искренне любила ректора, раз родила ему сына и скрывалась в тени.
– Думается, вы ошибаетесь, – не согласилась я.
– Мизинец! – напомнила Олимпиада Андреевна.
– Не о Мише речь, – отмахнулась я. – Ладно
Вета, она женщина, готовая на самоотверженные поступки. Но Федор! Он-то почему
подтверждал эту ложь?
– Не знаю, не думала об этом, – призналась
собеседница.
Я решила изложить собственную версию событий.
– Учитывая факт, что Привалов спешно уволился
с места заведующего лабораторией крупного института и очутился на незавидной
должности в заштатном научном центре, ситуация скорее всего развивалась так.
Вета, девушка из провинции, мечтала остаться в столице, поэтому с легкостью
стала любовницей Геннадия Ильича, который выбил ей ставку и, вероятно, помог с
жилплощадью. Иветта была молода, а ректор в годах, но девушка ради удачной
карьеры терпела притязания старика. Но, как говорится, сердцу не прикажешь,
Вета влюбилась в Федора, тот ответил ей взаимностью. Геннадий Ильич узнал об
измене подруги и выпер парочку на улицу, продемонстрировав, кто в институте
полновластный хозяин.
– Мизинец! – напомнила Олимпиада Андреевна. –
Миша сын ректора.
– Вполне объяснимый факт, – не дрогнула я. –
Вета была беременна от Геннадия Ильича. Наверное, до скандала она жила с обоими
мужчинами и решила, что ждет ребенка от Федора.
– Весь институт знал об отметине ректора! –
перебила меня ученая дама. – Смею вас заверить, Привалов не умственно отсталый
тип. Один взгляд на новорожденного – и все ясно!
– Действительно, – осеклась я, – дико
получается. Может, Федор до такой степени любил Вету, что согласился принять
чужого ребенка? Или она уже была беременна в момент начала страстного романа с
Приваловым? Так иногда случается: женщина носит ребенка от одного мужчины и в
этот период влюбляется в другого, честно признается новому кавалеру в своем
положении, а тот объявляет себя отцом нерожденного малыша и дает ему свою
фамилию и отчество.
– Редкий, но возможный вариант, – согласилась
Олимпиада Андреевна. – Однако в данном конкретном случае он не подходит.
– Вы ошибаетесь, – пылко отстаивала я свою
позицию, – Миша был по документам Привалов. Федор, женившись на Иветте,
официально усыновил мальчика и любил его, заботился о нем, одевал, обувал,
кормил.
Ученая дама с легким укором посмотрела на
меня.
– Проблему нужно рассматривать под разными
углами, учитывая совокупность факторов. Примем вашу версию: страстное чувство,
вспыхнувшее между Иветтой и Федором, заставило первую уйти от влиятельного
покровителя, а второго взвалить на свои плечи заботу о чужом сыне. К тому же
пара рискнула карьерой. Геннадий Ильич являлся ректором одного из ведущих
институтов в области той науки, которую избрали любовники. Редкий человек
удержится от совершения гадостей тем, кто наплевал ему в душу, проявил черную
неблагодарность. Геннадий имел огромные возможности и обширные знакомства, пара
разговоров с нужными людьми – и на пути карьеры Веты и Федора воздвигается
бетонная стена. Научный мир узок, все друг друга знают, заседают в одних
советах. Тут так: сегодня я твоего врага утоплю, завтра ты моему протеже белый
шар положишь. Теперь пару слов о нашем хозяине. Геннадий Ильич был хороший
руководитель, заботливый рулевой института, он умело балансировал на грани
между кнутом и пряником. Мог так на совещании отругать, что слезы из глаз
сыпались, но отчитывал он подчиненных только за дело. Геннадий Ильич не терпел
лени, вранья и непрофессионализма, а для старательного подчиненного становился
отцом родным. Он умел и веселиться, обожал капустники, охотно принимал участие
в самодеятельных спектаклях, любил петь. В институте существовала традиция, в
конце декабря местком всегда устраивал елку для детей сотрудников. Снегурочки
менялись, а вот Дед Мороз был постоянным, его роль исполнял сам Геннадий Ильич.
– Не начальник, а ангел с крыльями, –
усмехнулась я, – шоколадный набор, раритетный экземпляр управленца.
