– С ума сошел? – вскрикнула Лизавета. – Тише!
И думай, где занавески взять.
– Твои платья разрезать, – выдал креативное
предложение Кирюшка.
– Идиот, – ответила Лизавета. Потом послышался
шлепок.
– Психованная, да? – заныл Кирик. – Башка и
так болит.
Я на цыпочках продолжила свой путь. Кирик и
Лиза большие забавники, вероятно, сегодня в гостиной они опробовали некий
прикол, которым предполагали поразить взрослых. Но испытания пошли не по
намеченному плану, и семья Романовых лишилась гардин. Жалко, конечно, но это не
смертельно. Любая женщина, воспитывающая двух и более детей, подтвердит:
главное, что чада живы, все остальное не имеет значения. Настоящую мать не
испугает даже встреча с медведем гризли, она закалена общением с детьми и уже
ничего не боится.
Глава 19
Утром я первым делом позвонила Олесе
Рыбаковой, заказала ей еще несколько документов и услышала в ответ:
– Выполню заказ, несмотря на то что заболела.
– Думаешь, справишься? – расстроилась я. –
Дело срочное.
– Спасибо за то, что волнуешься о моем
здоровье, – обиделась Олеся. – Но ничего серьезного не произошло, я отравилась
яблочным соком.
– Такое бывает? – усомнилась я. – Может, у
тебя снова ночью почечная колика приключилась?
– Слышу истинную тревогу в твоем голосе, –
фыркнула Рыбакова. – Но одновременно вспоминается и детская поговорка: «Первое
слово дороже второго». Не старайся, нечего из вежливости изображать волнение.
Просто сок оказался негодным.
– Не сердись, Лесенька, – заюлила я.
– Работая на моем месте, трудно сохранить
здоровые человеческие эмоции, – хихикнула Рыбакова. – Ступай, дитя мое,
отпускаю тебе грехи.
– Ты чудо! – льстиво завершила я беседу.
Олеська засмеялась и отсоединилась, а я быстро
привела себя в порядок и позвонила коменданту поселка. Выяснив у него, что
Лариса, дочь покойной Варвары Михайловны Осиповой, работает в той же школе, где
раньше трудилась ее мать, я села в машину и поторопилась в деревню Анохино.
Сельская цитадель знаний явно требовала
ремонта. Небольшой двухэтажный дом давным-давно не штукатурили, и, похоже, в
нем не было канализации (я увидела чуть поодаль от основного здания два
сарайчика характерного вида с буквами «М» и «Ж» на дверцах).
Мда… Если вблизи столицы великой страны дети
не имеют теплого чистого туалета, то что творится где-нибудь на окраине
государства? И о какой реформе образования постоянно гудят по телевизору дорого
одетые чиновники? Они сами пробовали зимой бегать в дощатую будку? Может,
вместо того, чтобы бесконечно спорить об изменениях в учебной программе,
сначала элементарно обустроить сортиры и поставить у доски людей, которые любят
детей и действительно хотят сеять разумное, доброе, вечное? А деньги,
предназначенные для телешоу о проблемах образования, стоит отдать сельским
школам?
Тщательно вытерев ноги о домотканый половичок,
я беспрепятственно зашла в школу – московская мода на охранников сюда не
добралась. А может, у администрации элементарно нет средств на секьюрити.
В коридорах было пусто – в классах шли уроки.
Я медленно брела по протертому линолеуму и в конце концов увидела дверь с
табличкой «Библиотека». Толкнула створку, симпатичная женщина лет тридцати пяти
оторвала взгляд от книги и вежливо, но строго сказала:
– Книги выдаются только детям по предъявлении
дневника. Вы кто?
– Я ищу Ларису Осипову, дочь Варвары
Михайловны.
– Это я, – напряглась женщина. – Мы знакомы?
В глазах ее почему-то промелькнул страх, над
верхней губой появилась цепочка блестящих мелких капель. Я оценила увиденное и
решила действовать напролом. Приблизилась к столу и положила на него рабочее
удостоверение.
– Разрешите представиться, Евлампия Романова.
Но поскольку мы пока будем беседовать без протокола, можете звать меня просто
Лампа.
– Лара, – еле-еле выдавила из себя
библиотекарша.
– Можно присесть? – спросила я и, не дожидаясь
разрешения, опустилась на стул.
– Вы откуда? – попыталась взять себя в руки
Лара.
– А вы от кого ждете неприятностей? – нанесла
я удар.
– Вот уж глупости, – нервно ответила Осипова и
дрожащей рукой поправила стопку потрепанных книг, – у меня все в порядке.
– Вероятно, вы опасаетесь налоговой инспекции?
– предположила я. – Скрываете доходы, счет в швейцарском банке?
Лицо Осиповой потеряло напряженность.
– Фу… – выдохнула она. – Право, смешно! В
особенности про банк. У меня нет средств даже на то, чтобы крышу починить, всю
зиму протекала. Ошибка вышла, Осиповых много, вы не к той приехали.
– Верно подметили, – подхватила я. – Осипова –
весьма распространенная фамилия. Но только у вас маму зовут Варварой
Михайловной.
– Она умерла, – грустно уточнила Лариса.
– Очень жаль, – покачала я головой. – Мы тут
вновь занялись одним старым делом, надеялись, она поможет.
Библиотекарь вздрогнула и поежилась.
– Вам холодно? – заботливо осведомилась я.
– Простыла, вот и знобит, – пробормотала
Лариса, накидывая на плечи шаль.
– На улице солнышко светит, прямо лето пришло,
– улыбнулась я.
– У нас сыро, топить перестали, – бледнея на
глазах, пролепетала Лара. – Вы о каком деле говорите?
– Преступление произошло много лет назад, но
сейчас вскрылись новые обстоятельства, – загадочно протянула я. – Вы давно
здесь работаете?
– Уже не первый год, – кивнула Осипова.
– Нравится?
– Денег мало платят, – вздохнула
библиотекарша. – Зато в Москву ездить не надо и коллектив хороший. Маму здесь
все любили, и ко мне, ее дочери, отлично относятся.
– Я слышала, что Варвара Михайловна была
добрейшим педагогом, – замурлыкала я.
Лариса махнула рукой.
– И не говорите! Тройки поставить не могла,
всех жалела, а дети хитрые, маминым жалостливым характером пользовались. Многие
к нам домой прибегали, совета ее просили.
– Таня Привалова к вам заглядывала? – мирно
спросила я.
