Федор Сергеевич стукнул кулаком по столу.
– Хватит! В доме есть швейная машинка, научись
ею пользоваться и строчи себе, как Иветта.
Таня заплакала и убежала. Но, видно, Федор
Сергеевич все же переговорил с женой, потому что в доме начались удивительные
метаморфозы. Стену в детской сломали, Мишу переселили на второй этаж, Вета
сшила Тане штук пять обновок и коротко сказала:
– Носи.
– Это мне? – удивилась девочка, разглядывая
вещи.
– Нет, соседской козе, – съязвила мачеха. –
Опять не нравится?
– Они очень открытые, – прошептала Таня, – на
лямках, и юбка торчком.
– Федя, – закричала Вета, – не знаю, чего ей
надо! То жаловалась, что в старье ходит, то новое надевать не желает.
– Пусть ходит в прежнем, – прогремел из
кабинета голос ученого. – Мы пошли у капризницы на поводу, а зря! Все ты, Вета,
твердила: «Девочка в тяжелом душевном состоянии…» Ну что? Получила «спасибо» за
свою жалость?
С той поры жизнь Тани превратилась в ад. Нет,
мачеха ее не обижала. Но на ужин Иветта готовила ненавистную девочке пшенную
кашу с тыквой или пекла нелюбимые оладьи. Миша за обе щеки уплетал и то, и
другое, радуя мать просьбами о добавке, а Татьяна сидела над нетронутой едой.
Вета с хорошо разыгранной тревогой спрашивала:
– Ты здорова?
– Да, – коротко отвечала падчерица.
– Тогда почему не ешь? – трогательно
заботилась она о девочке.
– Не хочу, – честно признавалась та.
– Оставь привереду в покое, – злился муж, –
надоели ее претензии.
Вскоре Таня поняла, что ей не победить Вету, и
стала все время проводить с друзьями. Едва справив совершеннолетие и получив
аттестат, девушка выскочила замуж за свежеиспеченного выпускника военного
училища и уехала с ним в далекий гарнизон.
Таня строчила в Мопсино письма, но ответов не
получала и поняла, что тема отчего дома для нее навсегда закрыта. Связь с отцом
и мачехой оборвалась.
Семейная жизнь у Приваловой сложилась неудачно
– супруг пил горькую. Хорошего образования Таня не получила, таскалась с
супругом по военным городкам, а там было полно жен военнослужащих, которые
занимали все «теплые» места. Приваловой оставалось лишь мыть полы в местном
клубе или идти работать на стройку. В конце концов дочь ученого освоила
множество профессий, связанных с отделкой зданий, и фактически содержала семью.
Супруг-офицер менял свою зарплату на водку, а когда получки не хватало, он,
поколотив жену, отбирал у нее честно заработанные рубли.
Детей Таня не завела. Сначала не хотела, чтобы
ребенок рос в походных условиях, часто менял школы и мотался по стране, потом
побоялась родить от пьяницы. На беду, супруг оказался весьма сексуально
активным, и молодая женщина каждый год делала по два аборта (противозачаточные
таблетки в российской глубинке достать было трудно, а презервативом муж
пользоваться отказывался).
Слава богу, в прошлом году алкоголик допился
до смерти. Привалова без особого сожаления похоронила супруга и нанялась в
фирму, занимающуюся ремонтами. Жизнь стала налаживаться. Тане удалось получить
комнату в коммуналке, у нее завелись небольшие деньги, и через несколько
месяцев она почувствовала себя счастливой. В соседях у нее была лишь одинокая
милая бабушка, никто у Тани деньги не отнимал, не орал на нее, не лез с
кулаками и поцелуями – казалось, судьба улыбнулась молодой женщине. И вдруг у
нее стал побаливать живот.
Посчитав недуг ерундой, Привалова к врачам не
пошла, понадеялась: поноет и перестанет. Но боль не отпускала, пришлось-таки
посетить поликлинику. Диагноз гастроэнтеролога ошеломил – опухоль желудка.
– Езжай в Москву, – посоветовал местный
эскулап, – здесь у тебя шансов нет. Ближайшая онкологическая клиника
расположена в областном центре, но врачи там аховые. А в столице и аппаратура,
и специалисты хорошие, схему лечения подберут…
Татьяна замолчала, я проглотила колючий комок,
вставший поперек горла.
– Понятно. И ты вспомнила про отца. Он же
ученый, человек со связями!
– Точно, – кивнула Таня. – Приехала, а они с
Иветтой куда-то подевались…
Не закончив фразу, гостья во весь рот зевнула.
Потом смутилась:
– Простите!
– Пустяки, – ответила я, – ты же наверняка
очень устала. И давай ты перестанешь мне «выкать»?
– Хорошо, – кивнула Таня и снова прикрыла рот
рукой. – Господи, прямо с ног валит.
– Иди, ложись, – предложила я, тоже почему-то
зевая.
– День на дворе, – не согласилась гостья.
– Ну и что? – ответила я, испытывая
непреодолимое желание прилечь и стараясь удержать голову прямо, хотя она так и
клонилась к плечу. – Раз организм просит, значит, надо к нему прислушаться.
– Спать положено ночью, – тихо возразила
Привалова.
– Чепуха, – невольно прикрыв глаза, сказала я.
– Лично я точно сейчас упаду на софу и придавлю ухом подушку. Наверное, погода
меняется, давление падает.
Продолжая жаловаться на казусы климата и ругая
глобальное потепление, я кое-как сделала пару шагов и рухнула на диван. Меня
охватило блаженство. Как хорошо, что мы приобрели именно эту мебель – она
необычайно мягкая, подушки словно из пуха. И плед потрясающий – уютный, нежный.
Почему я раньше им не пользовалась? По какой причине считала его грубым и
колючим? Лампа, а ты, оказывается, капризуля…
Внезапно сквозь наплывающий туман до меня
долетели противные звуки: скрежет и постукивание. Я попыталась вырваться из
цепких объятий сна, но не смогла победить силу, которая сделала тяжелыми мои
веки. Перед тем как окончательно заснуть, я, приоткрыв один глаз, увидела Капу.
Мопсиха спрыгнула с дивана и яростно скребла передними лапами стену под большим
окном, выходившим в сад…
– Эй, Лампудель! – грянуло с потолка. – Чье
там зэковское пальто в прихожей?
Мой правый глаз сам по себе открылся, я
спросила:
– Где я? Вы кто?
– Супер! – похвалила темная фигура, почти
закрывавшая собой неярко горевший торшер. – Спишь дома, на диване. Разреши
представиться: Владимир Костин.
Я села, оглянулась, потом удивилась:
– Я сплю в столовой?
– Точно, – засмеялся Вовка, зажигая люстру. –
Похоже, ты весь день продрыхла.
– Который час? – сообразила спросить я.
