На секунду мое благоразумие шепнуло: «Лампа,
не лезь туда! Вероятно, внизу полно мышей и крыс».
Но я не боюсь грызунов. Меня смущала лишь
полнейшая темнота. Поэтому, перед тем как заняться спелеологией, мне показалось
правильным сгонять за фонарем.
Мощный луч света разбил тьму, я осторожно
спустилась и обнаружила, что пол в подземелье выложен мелкой плиткой, а стены –
очень старым белым, слегка потрескавшимся кафелем. Прямо у входа на стене был
выключатель, я нажала на черную клавишу, под потолком вспыхнула лампочка. Стало
понятно: это не погреб, в котором хранят соленья, хотя, очевидно, первоначально
помещение готовили под склад банок, а комната, в которой некогда жила женщина.
У дальней стены стояла софа, прикрытая
останками ватного одеяла, в изголовье лежали подушки. Здесь были тумбочка с
настольной лампой, небольшой обеденный стол под покрытой плесенью клеенкой,
стеллаж с подпорченными книгами, разваливающееся кресло, два стула и корзинка с
вязаньем. Подвал имел нечто типа ответвления, прикрытого занавеской.
Я отодвинула полотно материи и обнаружила
раковину, потускневшее зеркало и два ведра. Одно стояло под рукомойником и
служило сливом, другое, прикрытое крышкой, очевидно, исполняло роль туалета.
В полной растерянности я вернулась в «жилой
отсек». Для кого предназначался схрон? Наверное, тут было очень душно. Хотя
сейчас никакого недостатка в кислороде я не испытывала – над головой был
открытый люк. Вероятно, та, что сидела под землей, ночью проветривала убежище.
Почему я решила, что здесь жила женщина? Ну,
для начала по подбору оставшихся на полках подпорченных книг – сплошь любовные
романы и пособие по уходу за новорожденными. А еще к такому выводу подталкивала
корзинка со спицами. Незнакомка мастерила крохотный свитерок из синтетической
пряжи размером чуть больше моей ладони, но работу она не завершила, бросила ее
тут.
Мне стало совсем не по себе. Я еще раз
осмотрела помещение, выключила свет, выбралась наружу, тщательно закрыла люк,
засыпала его землей, воткнула сверху тую, утрамбовала почву, полила деревце,
помыла лопату.
Руки действовали автоматически, в голове тем временем
теснились вопросы.
Кто сидел в подземелье? Беременная женщина,
которая читала пособие по уходу за младенцами и вязала ребенку кофточку.
Не может быть! Но это был единственный
правдоподобный ответ. Почему тетка пряталась? По какой причине подвергла себя
заточению? За ней ухаживали? Конечно, какой-то человек должен был приносить ей
еду, воду, выливать из ведра. Но почему его не заметили хозяева участка? Или
они посадили в яму свою родственницу? Почему Привалова полезла в погреб? Какое
отношение убийца имеет к будущей матери? Когда беременная ушла? Куда? С кем?
Кто она?
У меня заломило в висках, но вопросы сыпались,
как горох из порванного мешка. Эмигрантка, у которой мы приобрели дом, ни
словом не обмолвилась о тайной комнате. Она о ней не знала? Или надеялась, что
мы ничего не обнаружим? Но основной вопрос, самый главный, звучал так: с чего
бы Татьяне Приваловой после зоны торопиться в Мопсино? Она убила сына Веты,
преступление совершено давно, наказание за него она отбыла, но ведь глупо думать,
что мать Миши с распростертыми объятиями примет падчерицу! И тем не менее Таня
явилась домой, не побоялась совсем не радостного свидания с родственниками.
Я чихнула и тут же выдвинула новую версию.
Нет, Привалова спешила не к мачехе, она хотела забрать что-то из подвала.
Но зачем звонить в дом, спрашивать Вету,
интересоваться отцом?
Я пошла в ванную, тщательно вымыла руки,
переоделась и позвонила Ловиткиной.
– Диана Эдуардовна уехала в город, – пояснила
домработница Вера.
– Да? – удивилась я. – Вроде она сегодня
никуда не собиралась.
– Из бутика «Айзель» ее потревожили, – охотно
разболтала хозяйские планы прислуга, – им новая коллекция поступила, вот Диана
Эдуардовна и заспешила в центр. Клювом щелкать нельзя, в один час одежду
раскупят.
– Когда Диана вернется? – поинтересовалась я.
– Вот этого не знаю, – призналась Вера. –
Наверное, не раньше вечера.
От тоски я выпила две чашки кофе, потом
решительно встала и направилась на другой конец поселка, к дому Тамары Макеевой.
На фоне добротных особняков из красного
кирпича одноэтажный деревянный домик главной местной сплетницы казался похожим
на хлипкий сарайчик, построенный одним из трех поросят. Не помню, как звали
наиболее ленивого из славной компании: Ниф-Ниф, Наф-Наф или Нуф-Нуф, но даже
он, наверное, лучше следил за жильем, чем Тамара.
Некогда синяя крыша избенки превратилась в
грязно-серую, с наружных стен кусками свисала краска, у крыльца провалились
ступеньки, от перил остались лишь воспоминания, а из-под разодранного
дерматина, прикрывавшего входную дверь, торчали клочья желтой ваты.
– Ау, есть тут кто? – закричала я, минуя на
редкость загаженные сени, забитые пустыми банками, бутылками и полиэтиленовыми
мешками с тряпками.
Хозяйка не ответила. Я смело шагнула в кухню и
чуть не задохнулась от смеси «ароматов»: сильно несло кошачьей мочой,
переваренным мясом и грязным бельем. Внезапно к «букету» добавился аромат
ландышей, и нежный, почти детский голосок пропел:
– Вы ко мне?
– Ищу Тамару Макееву, – быстро ответила я.
– Хорошо, что зашли, – отозвался сладкий
дискант, – а то никак не познакомимся. Рада встрече. Тома.
Я повернула голову и увидела, как из-за жутко
грязной занавески, скрывавшей от глаз внутреннюю часть избы, выходит хозяйка.
Глава 8
Наша семья никогда не ссорится с соседями.
Наверное, мы все уродились на редкость неконфликтными, поэтому предпочитаем
худой мир доброй ссоре и всегда вежливо общаемся с людьми, живущими рядом.
Обитая в многоэтажной башне, никто из Романовых никогда не стучал скалкой по
батарее, не звонил после полуночи в чужие двери, требуя сделать потише музыку,
не шипел на подростков, сидевших по вечерам на скамейках, и не пинал ногами
чужие пакеты с мусором, небрежно брошенные на лестничной площадке. Катя, Юля,
Сережка, Вовка и я очень заняты, у нас едва хватает пыла, чтобы воспитывать
Кирюшу с Лизаветой, на внушение хороших манер посторонним людям нет ни времени,
ни желания. И в Мопсине мы придерживаемся той же политики: приветливо здороваемся
с окружающими, но ни в какие местные коалиции не вступаем.
