Пожирая себя, Амфисбена покачивается из стороны в сторону, и наконец, сдвинувшись с места, скатывается вниз по дороге, как брошенное с горы светящееся колесо.
На повороте возле открытого шлагбаума и кутузки, на середине Змеиного спуска, оно вдруг останавливается и словно задумавшись, некоторое время стоит, не падая. Неожиданно змеиный обруч начинает резко крутиться на месте, отчего белое сияние его возрастает в несколько раз, и затем с огромной скоростью катится назад в гору.
Через мгновенье Амфисбена вновь проносится мимо изумлённого Димона-А и ничего не подозревающего О’Димона, а ещё через мгновенье исчезает из виду.
7. Люди в чёрном
Майя и Жива неожиданно замечают идущих им навстречу по тропинке двух молодых людей во фраках. Их строгие чёрные костюмы резко контрастируют с воротничками белых сорочек без галстуков. Руки их скрыты белыми фланелевыми перчатками, глаза – чёрными солнцезащитными очками, а головы покрыты чёрными фетровыми шляпами с широкими круглыми полями.
Несмотря на сходство в одежде, они разительно отличаются друг от друга. Один из них – чернокожий, с гладко выбритым лицом, у другого – лицо белое, но заросшее окладистой чёрной бородой.
На фоне зелёных деревьев люди в чёрном выглядят очень неестественно и оттого ещё больше пугают. Странным выглядит и то, что они идут, обнявшись. Рука одного лежит у другого на талии, второй держит руку у первого на плече. Увидев девушек, они отстраняются друг от друга.
– Кто это такие? – испуганно шепчет Майя.
– Тихо, – отвечает Жива.
Жива понимает, что избежать встречи с ними не удастся, поскольку дорожка узкая и пролегает по дну яра, поэтому она берёт инициативу на себя и, не подавая вида, первой обращается к ним:
– Молодые люди, вы тут девушку в белом платье не видели?
Бородатый с изумлением смотрит на неё, явно не ожидая такого вопроса. Безбородый замирает и смотрит на неё как бы с недоумением, словно не понимая её. Простой, казалось бы, вопрос сбивает обоих с толку.
– Мы тут девушку в белом платье не видели? – обретает, наконец, дар речи чернокожий, зачем-то переспрашивая у приятеля.
– Нет, – отвечает бородач в шляпе. – Зато мы видим перед собой двух других девушек.
– А разве они не знают, что здесь опасно? – деланно беспокоясь, спрашивает безбородый.
– Знают, – отвечает ему бородатый.
– А разве они не знают, что здесь девушки бесследно пропадают? – продолжает темнокожий.
– Вы знаете об этом? – спрашивает бородатый у девушек.
Майя и Жива молча кивают. Их пугает то, что они не видят глаз молодых людей за тёмными стёклами очков.
– Тогда зачем, спрашивается, вы сюда пришли?
От этих слов девушек пробирает мороз по коже, и теперь уже они теряют дар речи.
– Видимо, они надеются, что маньяки им не встретятся на дорожке, – улыбаясь, объясняет тот, что в шляпе. – Я уже не говорю о всяких там вампирах.
– А что, разве они здесь тоже гуляют? – деланно удивляется тот, кто в тюбетейке.
– Может, скажете, что это вы и есть? – спрашивает она и, словно фотографируя молодых людей, приставляет к левому глазу треугольник, составленный из совмещённых двух больших и двух указательных пальцев.
То, что она видит в треугольник своим всевидящим оком, заставляет её содрогнуться: лицо чернокожего, на самом деле, покрыто змеиной чешуёй, а щёки бородатого напоминают ороговевшую кожу ящера.
Иные!
Люди в чёрном молча переглядываются и как-то странно усмехаются, давая понять, что они и есть те самые.
– Только попробуйте нам что-нибудь сделать, – храбро заявляет им Жива.
– А то что? – интересуется бородатый.
– А то вам не поздоровится.
– Они, видимо, хотят нас напугать, Дэн. Тебе страшно?
– Очень, – деланно пугается Дэн. – А знаешь почему, Микки?
– Почему? – пожимает плечами бородатый.
– Потому что стоит им только закричать, как тут же поднимется буря, способная ломать деревья, как спички.
Майя и Жива удивлённо переглядываются друг с другом.
– Ты глубоко ошибаешься, – отрицательно мотает шляпой Микки. – Даже если они и закричат, их никто не услышит.
– Так что, им даже рот зажимать не нужно?
– Нет.
Безбородый Дэн подходят к Майе.
– Ещё один шаг и я закричу, – предупреждает Жива.
Безбородый делает этот злополучный шаг.
Жива визжит, вернее, она открывает рот, чтобы завизжать. Но визга совершенно не слышно. Голос у неё внезапно исчез, из горла у неё выходит только сип, как будто она кричит в себя.
Майя также пробует закричать, но и у неё ничего не получается.
– А-а, – сипит она. – Так это вы украли Зою? Что вы с ней сделали?
– Пока ещё ничего, – признаётся Дэн.
– Вы хотите принести её в жертву? – шепчет Жива. – Выпить её кровь?
– Нет большего заблуждения, чем это, – мягко замечает Дэн. – Настоящие вампиры не пьют кровь у людей!
– Ты не вампир, – прорезается вдруг голос у Живы, – ты – змея!
– Ха-ха, – усмехается ей разоблачённый аспид. – Где это ты видела змею, которая пьёт кровь? Тем более, что пить её нам запрещено. Кровь – это душа любого тела. А ваша красная кровь – это рабская кровь.
– Что же ты тогда делаешь? – испуганно восклицает Майя.
Тупо уставившись на неё, человек-змея ничего не отвечает. Человек-ящер также сохраняет молчание. Хотя глаза их скрыты за чёрными очками, Жива прослеживает по положению головы, куда направлен взгляд аспида. Дэн смотрит в нижнюю корневую чакру Майи. Неожиданно у той подкашиваются ноги, и она оседает на землю.
– Что с тобой? – бросается Жива к двоюродной сестре.
– Я не чувствую ног, – обессилено шепчет Майя.
Сразу поняв, в чём дело, Жива кидает на аспида гневный взгляд.
– Что ты с ней сделал, гад?
– Ничего, – отвечает Дэн. – Я ведь даже не касался её!
– Вставай! – умоляет сестру Жива.
– Я не могу, – чуть не плача, отвечает Майя.
Жива резко проводит рукой за спиной сестры, делая зигзагообразное молниеносное движение и тем самым словно обрубая невидимые нити.
– Молния, сверкай!
Затем она тут же коротко хлопает в ладоши и громко кричит:
– Гром, греми! Перун, помоги!
Услышав призыв к Перуну, к самому главному из языческих богов, аспид и херувим испуганно замирают.
Неожиданно Жива замечает, что сверху по тропинке на них с огромной скоростью мчится чёрно-красное пятно. Этим пятном оказывается велосипедист на горном велосипеде в чёрно-красном облегающем трико с защитным шлемом на голове, тот самый, чей портрет нарисован на подпорной стене.
