– Все жены Павла погибли случайно, и Григорий
очень тщательно продумал преступление. С одной стороны, оно выглядело как
роковое стечение обстоятельств. С другой – у милиции тут же должны возникнуть
вопросы: откуда в библиотеке абрикос? Почему фигурки драконов не на месте?
Селезнев хотел, чтобы специалисты поняли: кто-то хотел убить Веру, выдав
преступление за несчастный случай, – ну, как было со всеми женами Павла, –
однако ошибся, перепутал женщин из-за одежды. Селезнев ловко набрасывал на
Павла тень подозрений. Рассказывая мне о начале своего романа с Кларой,
Григорий сообщил, что она очень нравилась Паше. Брыкин, мол, даже попытался за
ней ухаживать, но Клара не обратила внимания на перспективного кавалера и сама
позвала на свидание скромного Селезнева. Григорий потом спросил, почему же
Клара не пожелала иметь дело с Павлом, а она ответила: «Он двуличный, много
врет. И в отношении его будущей супруги... Думаю, с ней непременно беда
случится». Хорошее заявление, да? Селезнев почти прямо обвинил Брыкина в убийстве
его жен, но как ловко все проделал! Приписал эти слова Кларе, заговорил о ее
экстрасенсорных способностях... И ему везло! Вера в день рождения забыла купить
абрикосы, и у нас с Вовкой сразу возникли сомнения: откуда он? Григорий хотел,
чтобы милиция задала себе этот вопрос. Ведь в библиотеку никогда не носили
фрукты! А в тот вечер их вообще не купили, что оказалось еще одним плюсом для
него. И он знал: кто-нибудь обязательно обратит внимание на то, что драконы
стоят не на месте. Вот макраме Селезнев случайно под диван засунул, но потом
сам же его и нашел, указал мне на мешочек.
– Но почему Григорий раньше меня милиции не
сдал, если подозревал в убийстве Алены, Жанны и Ксюши? – подал голос Павел.
Я пожала плечами.
– Селезневу было выгодно иметь в друзьях
«паровоз», который тащит его по жизни. Вы платили ему большой оклад, дали
статусную должность. Зачем топить своего благодетеля? Но потом к Григорию
впервые в жизни пришла страсть, и он повел другую игру. Все считали его тюхой,
дурачком, ни на что не способным мямлей. А он-то совсем другой, просто ему было
выгодно жить без проблем. Ваня разбудила в нем зверя.
– Он ловко составил уравнение, – подал голос
Сидя.
– Ну да, – согласился Вовка, – смерть любимой
жены спланировал со знанием дела.
– Но зачем было убивать Веру? – поразилась
Рита. – Цель достигнута, Клары нет. С какой стати увеличивать число жертв?
Нина с жалостью посмотрела на Фомину.
– Ну как вы не понимаете... По замыслу
Селезнева, Клара – случайная жертва, охотились за Путинковой. Ну, как можно ее
оставить в живых? Нелогично. Вера была обречена. Жаль, что мы сразу это не
поняли.
Фомина ойкнула и закрыла лицо руками. Светлана
ткнула в меня пальцем и заявила:
– Вот она говорила, что тщательно заперла все
входы-выходы! Как Гриша в квартиру попал, чтобы убить Веру?
Я кивнула.
– Очень просто. Селезнев лучший друг Павла, он
знает про секреты семьи. В частности, про шкаф, который Сидя и Мотя сделали для
развлечения детей. Матвей столь же беспечен, как и Ринг, входная дверь в его
квартиру всегда открыта. В сущности, Сидя и Мотя, несмотря на свою
гениальность, сущие дети – увлекутся интересной задачей и ничего вокруг не
видят и не слышат. Кстати, Матвей до сих пор пользуется тайным лазом,
пробирается по нему в квартиру Ринга.
– А почему он не лезет через шкаф? – изумилась
Нина. – Там проход шире!
Я повернулась к Моте.
– Бьюсь об заклад, вы забыли о сдвигаемой
стенке гардероба.
– Ну да, – моргая, ответил Матвей, –
совершенно вылетело из головы.
– А вот у Селезнева все откладывалось в
памяти, – продолжала я, – поэтому он ночью спокойно вошел в незапертую квартиру
Матвея, через шкаф проник к Сиде, задушил Веру, которой дали снотворное, и
ушел. Но потом запаниковал!
– Почему? – тут же спросила Рита.
– Когда Гриша убивал Клару, он потерял
пуговицу от рубашки, самую обычную, неприметную. А потом испугался, что она
может стать уликой, и вернулся на место преступления. Пришел рано утром,
прихватил с собой букет – попросил у Исидора разрешения украсить цветами место
гибели жены. Этакий романтический жест! А на самом деле он стал искать
пуговицу. И тут вошла я. Гриша не растерялся, изобразил головокружение и
отправил меня к аптечке. Он надеялся успеть найти пропажу, но я вернулась
быстро и отвела гостя завтракать. Затем случилась дурацкая история с прилипшей
яичницей, и Гриша снова предпринял попытку поискать улику. Но я опять помешала
ему и неожиданно увидела столь нужную убийце потерянную пуговицу. И тут Гриша
совершил еще одну ошибку. «Это моя, – сказал он, – оторвалась, когда я
почувствовал себя плохо». И забрал пуговку.
Лишь спустя некоторое время я вдруг
сообразила: на Григории в то утро была футболка без застежек. Селезневу не
следовало беспокоиться о пуговице, она самая обычная, а в квартире у Сиди полнейший
бардак, на полу валяется черт-те что. Но Григорий испугался и сделал ошибку.
– Идеальных преступлений не бывает, –
подытожил Вовка.
– Но почему проволока? – простонала Рита. –
Отчего такая жестокость? Он мог ее отравить снотворным, например.
Костин встал, налил себе чаю и, осторожно неся
полную кружку к столу, пояснил:
– Григорий воспользовался инструментом из
кладовой Исидора. Взял странную штуку, не знаю, для чего она нужна, – две
деревянные ручки, а между ними струна.
– Штуковина называется гильдер, – живо пояснил
Мотя, – им режут что-нибудь мягкое, допустим, большой пласт желе или сливочного
масла. У Сиди есть все!
– Вот уж точно, – кивнул Костин. – Думаю, вы с
Исидором можете в домашних условиях космический корабль собрать! Гриша взял это
приспособление, убил Веру и стал ждать, что арестуют Павла. Селезнев ведь так
старался – рассказал про умерших жен, дал прямую наводку на приятеля. Но
милиция тормозила, и тогда Селезнев решил тайком подложить гильдер в личные
вещи Павла, а потом анонимно звякнуть мне и сообщить, где лежит орудие
убийства. Но не успел, мы его обыграли, устроили спектакль.
– И он поверил... – протянула Рита.
– Естественно! – воскликнула я. – Сидя и Мотя
неутомимые изобретатели, Гриша ни на секунду не усомнился в существовании КПН.
Да еще все участники спектакля отлично справились со своими ролями, сам
Станиславский бы не придрался к их игре!
– Мне казалось, что Гриша любит Клару, –
прошептала Рита.
