– Ох, проклятые монеты! – заскрипел Николай. –
Какое дело ни копни, сразу до них дороешься. Где пропуск?
– У меня-я-я!
– Неси! – топнула я ногой.
– Он зде-е-есь… – протянула Суля.
– Где?
– В лифчике, – рыдала студентка.
– Самое безопасное место, – скривился Марков.
– Вынимай!
Суля запустила руку в вырез декольте,
засопела, потом внезапно возмутилась:
– Пусть мужики отвернутся! Че они уставились?
– Было б на что глядеть, – выпятил губу
сержант.
– Хорош дурковать! – обозлился на девчонку
Коля. – А то очутишься в таком месте, где тебя обыщут!
Суля вновь заревела белугой и в конце концов
отдала пропуск, завернутый в носовой платок.
Я развернула его. С цветной фотографии
серьезно смотрело знакомое лицо.
– Полина Яценко, ведущая, – прочитал вслух
Николаша. – Опаньки, мы правильно вычислили! Ну-ка, красавица, лезь в машину!
– Меня арестовали? – затряслась Суля. – Вы ж
обещали! Обманули! Козлы!
– Полегче на поворотах! – пригрозил сержант.
– Да садись же… – Николай затолкал отчаянно
сопротивлявшуюся девчонку в автомобиль, не забыв по профессиональной привычке
прикрыть ее макушку своей широкой ладонью.
Я влезла за ними и сказала:
– Прекрати истерику, нам нужна твоя помощь.
– Давай договоримся! – гаркнул Коля. – Бартер:
мы тебя отмажем, но и тебе придется постараться.
Суля вытерла лицо ладонью и деловито спросила:
– Че делать надо?
На следующий день, около полудня, ярко
накрашенная Суля заняла в кафе столик у окна. Прямо перед собой студентка
положила книгу Смоляковой. О таком опознавательном знаке они договорились с
убийцей.
Хотя на подготовку операции были считаные
часы, Николай, приученный работать в форс-мажорных условиях, проявил себя с
лучшей стороны. Небольшой зальчик был пуст, стихийно появлявшихся посетителей
не пускали внутрь.
– Должна зайти только черноволосая баба с
детьми, – проинструктировал владельца кафе мой приятель.
– А вдруг она заявится в, так сказать,
естественном виде? – попыталась поспорить я.
– Нет, – уверенно отверг мои предположения
Николаша, – идиоты тупо на одном зацикливаются. Если раз сошло, полагают, что и
во второй прокатит. Не зря же говорят о почерке преступника, его характерной
манере поведения. Полина всегда разыгрывает один и тот же спектакль.
– Мы не можем ее упустить! – кипятилась я.
– Мамо, не орите, – выпучил глаза напарник, –
лучше валите вон, не то малину помнете.
Мне пришлось встать у газетного ларька и,
надвинув на лоб бейсболку, изображать из себя любительницу гламурных изданий.
Ровно в полдень к кафе подошла темноволосая
стройная женщина. На руках она несла хныкающую крошку лет пяти, по бокам
семенили еще двое маленьких детей, чуть поодаль шла угловатая девочка с
большими ступнями. Дешевое ситцевое платье, волосы, стянутые в хвост обычной
махрушкой, и разношенные сандалии не украшали школьницу. На вид ей было лет
тринадцать-четырнадцать. Очевидно, мать понимала, что ее дочери будет трудно
завоевать титул «Мисс Вселенная», поэтому разрешила ей сделать макияж. Девочка
щедро намазюкала ресницы черной тушью, веки синими тенями, нанесла на щеки
румяна, а на губы слишком яркую помаду. Она шла подпрыгивающей походкой, выставив
вперед правое плечо, в левой руке «модница» сжимала прозрачный пакет с
вязаньем.
Живописная группа скрылась в кафе. Я
уставилась на дверь. Минуты казались часами. Внезапно из-за угла дома, в
котором находилось кафе, выскочила та самая девочка, очевидно выбравшаяся через
кухню. Не оглядываясь, она кинулась к метро. Я, живо сообразив, что случилось
нечто непредвиденное, бросилась за ней и крикнула:
– Немедленно остановись!
Девчонка ввинтилась в толпу, меня завертело
людским потоком. Кое-как растолкав сограждан, я добежала до входа в подземку и
в растерянности остановилась. На дворе стоит лето, большинство учащихся сдают
экзамены, зачеты и ощущают себя почти свободными, поэтому сейчас вся площадь
была заполнена молодыми людьми. Возле ларьков толпились покупатели, армия
маршруток безостановочно подкатывала к тротуару, из них вытекали пассажиры. На
остановке стоял троллейбус, орда полуразбитых «Жигулей» караулила тех, кому не
хотелось ехать в переполненном общественном транспорте… Может быть, девочка,
зашедшая с темноволосой мамой в кафе, и была нехороша собой, но умом и
сообразительностью Господь ее явно не обидел – она знала, куда бежать, чтобы
скрыться от преследователей…
Давать показания убийца начала еще в машине, а
в комнате для допросов, куда привел ее Николай, телезвезда принялась плакать,
безостановочно повторяя:
– Это он! Все он! Он… Меня заставили!
Вынудили! Я ни при чем!
Николаша кивал, успокаивая и даже угощая
задержанную. Он велел мне сбегать в ближайший супермаркет и притащить для
преступницы пару пирожных вкупе с банкой растворимого кофе. Но Яценко не
оценила угощения. Наверное, она не знала, что обычно людям, очутившимся на
допросе в милиции, никто не предлагает эклеров. Мадам заявила:
– Я такое не ем!
– Да? – поразился милиционер. – А что вы
хотите?
– Ничего, – прошептала Полина.
– Разговор предстоит долгий, – заметил
Николай, – надо подкрепиться.
– Салат «Цезарь» без майонеза, – сделала заказ
Полина. – И крупные сухари я не люблю. Еще чаю. Зеленого, без жасмина!
– Сейчас пошлем курьера в ресторан, – лихо
пообещал хозяин кабинета.
– Меня сюда надолго привели? – спросила
Полина, явно успокоенная его поведением.
– В принципе, мне все известно, – сказал
Николай, – осталось уточнить детали. Маленькие и несущественные.
– А что вы знаете? – испугалась ведущая.
Я перенесла вес тела с одной ноги на другую.
Однако неудобно стоять, прижавшись лицом к стене!
