После операций с жильем бывшая актриса стала
нищей. Но ни Короткову, ни Полину это не остановило. Галина, которой осталась
их с мужем квартира, требовала денег на ателье, а Яценко хотела сделать ремонт
в бывшей коммуналке, приобрести новую мебель и роскошную одежду, без которой не
чувствовала себя звездой.
И тогда Зоя решила расстаться с коллекцией
«Марго». Коротковой она отдала «змею», Яценко «жабу». Варина рассказала
шантажисткам о стоимости сумок, предупредила алчных девиц:
– Вещи антикварные. В России о них пока мало
кому известно, но на Западе аксессуары стоят огромных денег. И чем дальше, тем
они будут дороже. «Марго» – это вложение денег, имейте в виду.
Катю Лузгину со свекровью связывали самые
нежные отношения. Невестка понимала, что ей в целях безопасности не следует
часто встречаться с Зоей и уж тем более не надо приезжать на квартиру к Вариной
– мало ли что втемяшится в голову той же Ольге Тимофеевне. Но по телефону
женщины разговаривали каждый день. Лузгина рассказывала о Грише и советовалась
с Зоей по любому поводу.
Вскоре Варина заболела и поняла, что жизнь
заканчивается. Свою просторную квартиру она завещала… Серафиме Лузгиной, матери
Кати. А невестке Зоя передала свою самую любимую сумку, раритетную «змею», из
второй десятки серии «Марго», которую актрисе преподнес лично Джон Варвиано.
Серафима продала апартаменты, выручка была вложена в дело зятя. Так началась
эра детского питания в жизни «Олега Ветрова»…
Эвелина Петровна снова замолчала.
– Собственно говоря, это все, – сказала она
через минуту, – Зоя давно умерла, Леонид Аркадьевич тоже ушел на тот свет. Вот
какая печальная история. Мы ведь хотели как лучше, взялись помочь дорогой
Зоечке, а заварилась такая каша! Но Зоенька никогда не держала зла на Леонида
Аркадьевича, она святая, часто повторяла: «Человек полагает, а Господь
располагает. На все Божья воля! Это мой крест, не убивайся, Леня. Гришенька
жив-здоров, счастлив, что еще надо? Ну чужое имя носит, эка ерунда. Жаль
только, я не могу открыто к сыну и Катюше ходить… Да может, оно и к лучшему,
чем дальше – тем роднее». Зоенька в любой ситуации искала положительный момент,
она была очень светлым, позитивным человеком и умела жертвенно любить.
– Неужели Короткова и Яценко успокоились? – с
недоверием поинтересовалась я.
Эвелина Петровна развела руками.
– Они получили огромный профит! Очевидно, на
некоторое время им хватило. Может, потом бы и начали шантажировать Зоеньку, да
она умерла.
– Интересно, пытались ли бойкие дамочки
наехать на Ветровых? – пробормотала я.
Эвелина Петровна пожала плечами.
– Не знаю, душенька. Мы с ними не общались.
Леонид Аркадьевич не хотел напоминать о себе семейной паре, понимал, какой
резонанс может вызвать его интерес. В конце концов, если бы Олегу стало хуже…
проявились признаки прошлых проблем… Катюша знала, к кому бежать. Но она не
объявлялась, значит, жизнь Ветровых текла упорядоченно.
– А куда делся ребенок Полины? И кто у нее
родился? – не успокаивалась я.
Глаза старушки расширились, между бровями
заблестели капельки пота.
– Простите, о ком идет речь?
– Полина Яценко во время нахождения в клинике
была беременна, – напомнила я. – Как ей удалось, имея малыша, успешно сделать
карьеру?
– Вот вы о чем, – сказала хозяйка. – Да,
действительно, Леонид Аркадьевич был противником абортов, считал операцию
убийством и полагал, что проводить ее можно лишь по жизненным показаниям. У
Яценко же имелись только материальные проблемы. И муж потратил немало сил,
объясняя молодой женщине, что ей нельзя избавляться от ребенка. Полина долго
сопротивлялась. Последним ее аргументом было то, что она наглоталась таблеток и
может родиться урод. Но Леонид Аркадьевич заверил подопечную, что ребенок будет
здоровым. Мол, совершишь сейчас глупость, потом всю жизнь раскаиваться станешь.
Да и поздно уже было производить вмешательство, срок большой.
– И Яценко послушалась?
Эвелина Петровна закивала.
– Леонид Аркадьевич умел убеждать, находил
ниточку, ведущую к душе. Супруг считал больных своими детьми, проявлял к ним
отеческую заботу. Очень жаль, что Господь нам своих детей не дал. Может,
поэтому Леонид Аркадьевич так близко к сердцу принял случай Полины. Она ушла
беременной, вполне здоровой и физически, и душевно, материально обеспеченной. Я
слышала, что у нее родилась девочка. Но мы не встречаемся.
– У вас не было детей, так откуда внук? –
запоздало изумилась я.
Эвелина Петровна улыбнулась.
– Ленечка уникальный мальчик, талант, моя
единственная радость и опора. Мы с Леонидом Аркадьевичем воспитываем его с
пеленок. У мужа была сестра Евгения, непутевая особа, жила она в Питере. Женя
имела дочь Веру, которая пошла в мать – очень любила погулять. Один раз мы с
Леонидом Аркадьевичем ложимся спать, вдруг звонок – на пороге Вера. Ясное дело,
впустили ее. Вера забеременела неизвестно от кого, от матери сей факт скрыла, а
когда правда выплыла наружу, Евгения дочь выгнала. И куда деваться глупышке? Приехала
к нам. Леонид Аркадьевич все устроил, положил Веру в лучший роддом, а когда та
родила мальчика, сообщил сестре радостную весть. Знаете, как отреагировала
Женя?
– Полагаю, она не испытала радости.
– Абсолютно верно! Более того, заявила: «Пусть
она в Питер не возвращается, я не намерена байстрюков кормить». А Вера из
роддома сбежала, бросила мальчика. Мы с Леонидом Аркадьевичем его усыновили, но
честно объяснили пареньку: «Где твои мама-папа, никто не знает».
Леонид Аркадьевич считал, что от человека
нельзя скрывать правду его происхождения, рано или поздно истина выплывет
наружу, и тогда неизвестно, какова будет реакция усыновленного. Кстати, Женя
умерла, а Вера словно в воду канула, но мы лишь радовались такому повороту
событий.
Старушка принялась на все лады расхваливать
подростка, я согласно кивала головой. Потом заметила, что Эвелина Петровна
устала, начала зевать. Мне пришлось откланяться и уйти.
Оставленная в тени большого дерева машина
сейчас оказалась на солнце. Я распахнула дверцу и поняла, что не смогу сразу
сесть в салон. Кожаное сиденье раскалилось, а руль на ощупь напоминал только
что сваренную сосиску. Пришлось завести мотор и ждать снаружи, пока кондиционер
слегка понизит температуру.
