– А у Григория Варина была аллергия на собак,
и он терпеть не мог четвероногих, – сказала я. – Ну и что мы имеем в сухом
остатке? Необразованный, читающий по складам Ветров, алкоголик со стажем, попав
в клинику, неожиданно реабилитируется. Бросает пить, женится на Лузгиной и за
короткое время превращается в успешного бизнесмена. К тому же Олег внезапно
стал аллергиком и… начал недолюбливать животных. Но ведь собачник – это
состояние души! Пусть из-за проблем со здоровьем человек вынужден отказаться от
мысли держать в квартире пуделя или мопса, однако пнуть ногой крохотного йорка
он не может. Олег это сделал на глазах у сотрудницы телецентра! Право, странность,
для меня совершенно необъяснимая. Вам, как психотерапевту, она не кажется
интересной? Есть лишь одно объяснение, которое ставит все на место. Пазлы
сойдутся, если мы поймем: Олег Ветров стал другим человеком в прямом смысле
слова. Что-то случилось в клинике в ночь на двенадцатое число, когда, судя по
документам, от приступа удушья умер Григорий Варин. А Полине Яценко и Кате
Лузгиной наутро назначили ударные дозы успокаивающих – женщин что-то потрясло
до глубины души! До такой степени, что Леониду Аркадьевичу, который, кстати,
тогда дежурил, пришлось прибегнуть к столь нелюбимой им фармакологии.
Понимаете?
– Нет, – прошептала Эвелина Петровна, комкая
пальцами плед, которым было прикрыто кресло, – нет.
Я набрала полную грудь воздуха и продолжила:
– Думаю, в ту ночь умер Олег Ветров. Григорий
Варин остался жив, но ему поменяли документы. Если это действительно так, то
все чудеса объяснимы. Грише, образованному юноше из богатой семьи, деньги на
бизнес дала мать. Лузгина вышла замуж не за своего постоянного обидчика, а за
сына Зои, вот почему теща была толерантна к зятю. Похоже, в палате случилось
что-то и в самом деле ужасное, раз Зоя Варина пошла на подлог. Актриса
постаралась предусмотреть все! Каждый получил награду: Короткова приобрела
квартиру плюс, наверное, деньги, и ей подарили сумку «Марго». Лузгина получила
мужа и тоже отдельную жилплощадь. Полина Яценко купила бывшую коммуналку. Я не
рылась в бумагах по купле-продаже жилплощади, но думаю, там можно найти нечто
интересное. Предполагаю, что Яценко заплатила за квартиру смешные копейки.
Кстати, она была беременна. А куда подевался ребенок? Но это не главный вопрос
на повестке дня. Что произошло в палате? Леонид Аркадьевич знал правду и
наверняка сообщил ее вам. По какой причине он помог Григорию Варину
превратиться в Олега Ветрова? Хотя обычно причина-то банальна – деньги.
Эвелина Петровна выпрямилась.
– Не смейте оскорблять светлую память Леонида
Аркадьевича! Он никогда и копейки с больного не взял! Все случившееся –
трагедия. В нее из-за ужасного стечения обстоятельств оказались втянуты
посторонние люди. Ветров… Да, конечно, получалось, что виноват Леонид
Аркадьевич. Он-то хотел как лучше… Хорошо, муж умер, ему не придется… И Полина…
Катя… Они-то вообще здесь ни при чем, просто случайно оказались рядом.
Наверное, надо все рассказать… В конечном итоге виноват Горбачев!
– Кто это такой? – изумилась я. – До сих пор в
деле не было такой фамилии.
– Правда? – распахнула глаза Эвелина Петровна.
– Михаил Горбачев, который великую страну разрушил до основания.
– Вот только не надо о политике! – быстро
сказала я. – В любом государстве бывали войны и революции. А если говорить об
истории, то думаю, корень всех зол в императоре, который не захотел простить
покушавшегося на него Александра Ульянова, из-за чего его брат Владимир
поклялся идти иным путем и устроил в тысяча девятьсот семнадцатом году
государственный переворот, вследствие чего возник СССР, похороненный Михаилом
Горбачевым. Нельзя переложить ответственность за все, что происходило с Россией
в ХХ веке, на одного-единственного человека. А в преступлении можно! Я думаю,
Олега Ветрова убили. Вопрос: кто и за что?
Эвелина Петровна сложила руки на груди:
– Я попытаюсь объяснить. Но, прошу понять –
это трагедия! Основного действующего лица, Зои Вариной, давно нет в живых.
Леонид Аркадьевич обожал ее. Я тоже. Вы видели фильмы Вариной?
– Наверное, да, но забыла их, – призналась я.
– Бог мой, как такое возможно – выбросить из
головы подлинное искусство? – поразилась Эвелина Петровна. – Зоя была… э… не
подберу сравнения… Ангел небесный! Жизнь ее – каторга, на экране же перед
зрителем представала беззаботная, счастливая, искрометная женщина. Актриса
полностью перевоплощалась. Гриша, он… Леонид Аркадьевич еле с ним справился. Я
тогда впервые услышала от мужа фразу: «Монстр по отцовской линии». Ну такое
горе и…
– Пожалуйста, если можно, по порядку! –
взмолилась я.
Глава 31
Как правильно отметила Эвелина Петровна, в
советские годы в России ничего о психотерапии знать не хотели. Но все же в
специализированных клиниках работали врачи, которые понимали, что психиатрия с
психологией разные науки, и пытались лечить больных словом. Себя такие доктора
не рекламировали, но пациенты все равно находили их, «сарафанное радио»
работало лучше любой рекламы.
В начале девяностых годов прошлого века в
московских больницах сложилось ужасное положение. Не хватало лекарств,
постельного белья, инструментария. Если человеку предстояло, не дай бог, идти
на операцию, он должен был сам позаботиться об ампулах, шприцах, наркозе, бинтах,
вате, прихватить с собой простыни – наволочки – полотенца. Положение
усугублялось и стихийно возникшей коммерческой медициной. Часть высококлассных
специалистов сбежала из государственных клиник и решила заняться индивидуальной
деятельностью. Словно грибы после летнего дождя, в столице начали вырастать
кооперативные клиники, где за услуги платили немотивированно большие деньги.
Спустя несколько лет все устаканится, возникнет баланс между платной и
бесплатной помощью, начнется эра страховой медицины, но сейчас речь идет о
начале девяностых.
Леонид Аркадьевич и Эвелина Петровна были
врачами старой формации, они как работали в клинике, так в ней и остались. У
них не было детей, копить деньги было не для кого, супруги считали себя вполне
обеспеченными людьми: имели квартиру, много книг. А что еще надо человеку?
Машину? Так на ней ездить некуда, на работу Буравковы ходили пешком. Дачу?
Никакой тяги к земле муж с женой не испытывали, к тому же больница стоит в
парке, который вполне заменяет лес. Леонид Аркадьевич не мог и не хотел
покидать пациентов, поэтому он никогда не брал отпуск. Единственное, что
удручало специалистов, это полнейший развал здравоохранения и возросшее число
психически нестабильных людей. Многие не выдерживали реалий дикого российского
капитализма и получали нервный срыв.
За несколько недель до дня, который дал старт
всем событиям, в мужском отделении обвалился потолок. Главврач вызвал к себе
Леонида Аркадьевича и сказал:
