– Прочти заметку, – обиженно сказала
Клеопатра. – Или давай сама вслух зачту, кха-кха… «Теперь мы научились ценить
вещи! Коллекция от модельера Коха – лучшее доказательство тому, что мода
возвращается, очаровывая нас уникальными находками. Красные туфли для коктейля.
Натуральная кожа, элегантность, сдержанность и очень высокая цена. Эксклюзив
для тех, кто любит себя. Соединение шика пятидесятых годов и современных
технологий. Великая Мерилин Монро оценила модель по достоинству. Но у туфель не
было тогда силиконовой прокладки и титановой основы каблука. Сшиты вручную.
Теперь есть и в Москве. Бутик „Эгрера“. Цена по запросу».
– А ты уверена, что на многодетной мамаше были
именно они? – ткнула я пальцем в снимок.
– Стопудово. Синяя подошва и буква на каблуке.
Видишь? Вон там, крохотная «К».
– У тебя зрение орла!
– Не жалуюсь, – пожала плечами Клёпа.
– Сомневаюсь, что мамаша с таким количеством
детей может себе позволить столь дорогую покупку. Наверное, у нее на ногах была
подделка.
Клеопатра насупилась.
– Че?
– Пол-Москвы носит фальшивые бренды, –
пояснила я. – Вот видишь на мне футболку с надписью? На ней имя знаменитого
модельера, да только приобрела я шмотку совсем недорого на развале около одного
из рынков.
– Оно и видно, – Клёпа не отказала себе в
удовольствии меня поддеть. – Нитки в разные стороны торчат и горловина
растянулась. Но Коха не подделывают.
– Почему?
– Очень трудно, много мелких детелей, –
пояснила Клёпа. – Ну, допустим, в оригинале мысок окаймлен тонкой стальной
пластиной, или буква на каблуке выбита, или знаменитая синяя подметка украшена
тиснением, а кантик прошит вручную зигзагом. Если не соблюсти точность – сразу
понятно: это туфта, а ее брать за бешеные бабки не станут. Идеально
воспроизводить его модель дорого, не выгодно. Туфли вообще редко «левые»
бывают. Вот сумок и шмотья полно, а с обувью сложнее. И совсем уж глупость
красные клепать, они выпендрежные, под определенное платье. Нет уж, лучше
фальшивые черные туфли мастерить, они вмиг улетят. Не сомневайся: та мамашка
оригинал на ногах имела. И лодочки совсем ни к чему не подходили! Платье на ней
было простое, то ли голубое, то ли серое, длинное, до щиколоток. К такому, если
не вечер, балетки надевать надо, сандалии, босоножки на маленькой танкетке. Ты
валенки с мини-юбкой нацепишь?
– Маловероятно, – ухмыльнулась я.
– Вот! Уж поверь мне, Кох с тем платьем еще
хуже сочетался, – завершила разговор Клёпа.
Я, сунув под мышку журнал, вернулась к машине
и набрала хорошо знакомый номер.
– Косарь! – отозвалась коллега.
– Нинуша, есть разговор.
– Докладывай.
Я рассказала про странную женщину и
постаралась объяснить, что именно меня заинтересовало:
– Во-первых, меня смутили дети.
– А что с ними не так? – настороженно спросила
Нина.
– Они показались Клёпе почти одногодками,
примерно четырех-пятилетними.
– Не вижу ничего странного.
– Между родными братьями или сестрами должен
иметься хоть год разницы.
– Почему?
– Беременность длится девять месяцев, –
напомнила я, – а первые девяносто дней после родов женщина, как правило, не
способна к зачатию, нарушен гормональный фон. Затем организм приходит в норму,
а еще через шесть-восемь месяцев, у всех по-разному, наступает повышенный риск
залёта. Молодые мамочки этого не знают и опять беременеют. Поэтому чаще всего
бывает так: старшему три года, младшему один. Но чтобы больше трех ребят одного
возраста… Она взяла их напрокат!
– Зачем?
– Чтобы убить Фиру. Дети носились по залу,
орали, продавщица отвлеклась на них, злилась на шум. И не заметила, как
горничную отравили.
– Кто?
– Пока не знаю.
– Что плохого сделала Фира той тетке?
– Нет у меня ответа. Зато есть интересный
вопрос.
– Задавай.
– Помнишь видеозапись из нашего офиса? Женщина
попросила разрешить ей пройти с малышом в туалет. А еще при черноволосой
смуглой тетке была девочка, которая села вязать в холле.
– Дальше.
– Странное поведение для школьницы! Молчит и
вяжет.
– Бывают затюканные особы. Вероятно, мать на
нее постоянно орет, – предположила моя компаньонка.
– Но в обувной лавке тоже была рукодельница! –
выложила я последний козырь. – Хочу смотаться в телецентр и поболтать с теми,
кто делал программу, во время которой умер Олег Ветров. Вдруг и там крутилась
странная школьница-вязальщица.
– Занимайся только этим делом! – воскликнула
Нина.
– А слежка за Рагозиной?
Косарь тяжело вздохнула.
– Тебе же неохота бегать еще и с
фотоаппаратом?
– Верно.
– Возьму неверного мужа на себя.
– Спасибо! – обрадовалась я. – Очень
благородно с твоей стороны.
– Чует мой ментовский нос, в большую задницу
мы лезем с семейством Ветровых, – объявила Косарь. – Но если докопаемся до
сути, то можем забабахать свою пиар-кампанию. Надо с теледеятелями погутарить.
Им небось не хочется в «желтой» прессе читать статейки типа «Смерть перед
камерой». Наверняка мечтают обелить себя. Вот мы, если убийцу найдем, и
потребуем сделать о нас программу. Клиент к нам после попрет косяком!
Глава 11
Страшно обрадовавшись решению Нины, я стала
рыться в сумочке в поисках губной помады и услышала звонок сотового.
– Слушаю, – сказала я.
– Катастрофа! – всхлипнула трубка.
– Настя, ты?
– А кто ж еще… – простонала Ваксина. – Я
погибла! Славик теперь точно почует неладное!
– Что случилось? Или твоему мужу показалась
неубедительной история про рекламный слоган?
– Прокатило замечательно, – захлюпала носом
Ваксина. – Но… Рубашка!
– Чья?
– Славика! И Романа!
– Если не затруднит, объясни по-человечески.
