В голову неожиданно пришло воспоминание о
недавнем разговоре с Ларой Кругловой. Она позвонила мне почти в истерике и
сообщила:
– Представляешь, Макс явился с заявлением:
«Мама, я женюсь на Алине, играем свадьбу».
Моя подруга ахнула и воскликнула:
– Что за спешка? Алина же иногородняя
студентка, где вы жить будете?
– У нас, – «обрадовал» ее сын.
Ларка постаралась не впасть в агрессию и
решила выдвинуть, как ей показалось, доходчивый аргумент:
– Милый, вы еще слишком молоды! И потом, две
хозяйки у плиты вечно ссорятся.
– Не волнуйся, ма, – засмеялся сыночек, –
Алинка на кухню не сунется, готовить, стирать, гладить не умеет и не претендует
на роль кухарки, прачки и уборщицы. Хозяйство твоим останется, никто его у тебя
не отнимет. Ты как была главная по всем вопросам, так и останешься.
Правда, красиво?..
– Хорошо, Петр Ильич меня не отругал, –
вздохнул Женя, возвращаясь к эпизоду в холле.
– Ты же не виноват в происшествии.
– Не о нем речь! Я ж тетку пустил. Ну ту, с
ребенком.
– Нельзя было?
– Конечно, – кивнул Женя. – Мы должны
останавливать посторонних. Велено только клиентов привечать, тех, кто к
риэлторам или к вам топает, остальных разворачивать.
– И часто в офис проникают посторонние?
– Люди иногда дверью ошибаются, – пояснил
Евгений. – Рядом контора есть, где мобильными торгуют, к ним идут, а попадают к
нам. Я вежливо говорю: «Ступайте налево по тротуару». Никогда не хамлю, как
Алешка.
– А женщина с малышом куда направлялась? И
попробуй подробно описать ее внешность.
Женя тяжело вздохнул.
– Волосы черные, длинные, как у цыганки,
накрашена ярко, помада красная, глаза карие, кожа желтая, на лбу между бровями
родинка. Вошла в холл и попросила: «Молодой человек, пустите в туалет! У малыша
живот прихватило!»
– И ты проявил христианское милосердие?
– Сначала действовал по инструкции, –
оправдывался Женя, – сказал: «Не положено! Идите к метро, там есть будки». А
тетка давай просить: «Не дотерпит он, маленький совсем, одежду испачкает, что
мне потом делать? Я аккуратно его над унитазом подержу». Ребятенок хнычет:
«Хочу писать, хочу, хочу…» Еще она на дочку наорала!
– На девочку с вязанием?
– Точно!
– Чем же она вызвала гнев мамаши?
Евгений залпом допил кофе.
– Девчонка вбежала и с порога говорит: «Мам!
Там дождь пошел, я тут постою!». Капли с волос стряхивает, вязание из сумочки
тянет. И здесь баба вразнос пошла, как зашипит на нее: «Ах ты, горе луковое!
Другие в твои годы с подругами носятся, а ты все шарфы какие-то вяжешь,
деревяшками своими стучишь тук-тук, тук-тук… Голова болит!» Только она так
сказала, у меня башку и схватило, даже закружилась слегка. Дочка, правда, не
ответила, села на диван…
Женя замолчал.
– Можешь не продолжать, – сказала я. – Значит,
ты пустил постороннюю в туалет…
– Маленькому же до метро не дотерпеть! –
попытался оправдаться Женя.
– Охранник не имеет права нарушать должностные
инструкции!
– Что плохого от бабы с ребенком? – возмутился
парень. – Не шахидка какая-нибудь с поясом, хоть и смуглая, но наша, москвичка,
акала сильно. И ребенок светленький совсем.
– Сильно сомневаюсь, что террорист войдет в
здание, размахивая бомбой, – едко заметила я. – Чаще всего людей и ловят на
жалость. Беременная женщина на дороге, старушка, сломавшая ногу, младенец,
плачущий в коляске… Но только потом выясняется, что вместо живота подушка, под
старушку загримирована молодая, а младенец – мастерски сделанная кукла.
– У ней живой малыш хныкал! И я тетку в
служебный сортир отправил, не в клиентский! Они с этой, которая там грохнулась,
не сталкивались – одна пошла в один коридор, а больная из другого вырулила,
никто к ней не приближался! – Секьюрити застонал. – Ну ваще! Я у рецепшен,
девчонка на диване спицами стучит…! Потом эта – хлоп, упала. Не приставайте ко
мне больше!
– Голова болит?
– Нет, перестала. Я устал, домой отпрошусь…
– Думаю, Петр Ильич тебя не отпустит.
– Он не зверь! Евлампия Андреевна, хоть
режьте, больше я ничего не знаю! – взмолился Женя. – Баба с малышом в сортир
утопала, девчонка далеко от больной сидела, деревяшками щелкала, я с больной
головой. Вот и весь натюрморт. Ну ни с какого боку я к этой истории! Первый раз
больную тетку видел!
– Во второй.
– Не, в первый! – стоял на своем Евгений.
– Ошибаешься.
– Почему это?
– В показаниях свидетелей важна точность. Ты
утверждаешь, что не видел нашу клиентку раньше?
– Ну ёлы-палы! Никогда ее не встречал до
сегодняшнего дня!
– А видел дважды. Первый раз, когда Катя
входила в здание, второй – когда она шла на выход и упала.
Женя подпрыгнул на стуле.
– Ну вы даете! Какое же это знакомство? Вас, к
примеру, я каждую смену впускаю. И че, получается, мы с вами любовники?
– Речь идет о точности, – перебила я. И вновь
сменила тему: – Девчонка со спицами свое имя не называла?
– Молча сидела.
– Тетка представилась?
– Нет.
– Малыша окликала?
– Нет.
– Ни разу?
– Нет.
– К девочке она по имени не обращалась?
– Нет!
– Точно?
– Чтоб мне с места не сойти! – перекрестился
Женя.
– Может быть, – пробормотала я.
По мнению Жени, Катя просто потеряла сознание.
Сердечный приступ не такая уж редкая вещь, и помощь в этом случае надо
оказывать быстро. Однако редко кто лишается чувств около столика, за которым
обедает бригада реаниматологов с чемоданом необходимых лекарств, а поблизости
находится микроавтобус, набитый нужной аппаратурой. Но сегодня «Скорая»
оправдала свое название.
