Последнее заявление Лида сделала, уже выходя
из кабинета Савельева. Я, обозлившись на хамку, слишком сильно хлопнула крышкой
секретера. Послышался тихий скрип, сбоку откинулась декоративная накладка,
обнажилось тайное отделение, о существовании которого я и не предполагала.
Впрочем, думаю, Вера тоже не знала о секретном отсеке, иначе бы непременно
показала его мне. Испытывая неуместное любопытство, я наклонилась, увидела
небольшую коробочку, вытащила ее и открыла.
Внутри лежало кольцо с большим бриллиантом,
окруженным более мелкими темными камнями. Я сразу узнала украшение – именно оно
красовалось на пальчике Ани Родионовой в тот день, когда любящий дедушка Ким
Ефимович Бусыгин сделал памятный снимок внучки.
Глава 32
Можете смеяться надо мной сколько угодно, но я
люблю чертить схемы: когда смотришь на кружочки и стрелочки, рано или поздно
приходит ясность мысли. Я просидела за столом в своей комнате не один час,
потом позвонила в наш французский дом и тут же начала злиться: ну неужели
нельзя сразу взять трубку? Наконец до слуха донеслось шуршание и голос Ирки:
– Чертовы французы, офигели совсем! Бонжур… э…
ву… парлэ… э… ё-моё… как же это по-ихнему…
– Можешь не стараться, – остановила я
«полиглотку», – свои на проводе.
Ира отреагировала неадекватно:
– Матерь Божья, случилось чего?
Меня охватило искреннее возмущение:
– Я не могу позвонить в родное гнездо? Почему
сразу паника? Позови Дегтярева! Он на месте или ушел?
– В спальне, – обиженно ответила Ирка.
– Так переведи на него звонок, – потребовала
я. – Напоминаю, как пользоваться внутренней линией: сначала нажимаешь на трубке
кнопку «интерком», а затем цифру два.
– Сумасшедший дом… – вздохнула домработница, –
коттедж полоумного кролика.
Я не стала реагировать на Иркины замечания и
стала слушать длинные гудки, один, третий, пятый, девятый, пятнадцатый…
– М-м-м, – наконец простонал полковник, –
м-м-м.
– Привет, – бойко заговорила я, – срочно нужна
твоя помощь!
Александр Михайлович закряхтел:
– Это кто?
– Ты пьян? – поразилась я. – Не узнал меня?
– Кого? – протянул Дегтярев. – Эй! Силь ву
пле! Антвортен!
[13]
– Очевидно, мне, как преподавателю
французского языка, следует застрелиться, – вздохнула я. – Ты мое
педагогическое Ватерлоо,
[14]
полная победа русского мента над иностранной
грамматикой и лексикой. Странно, однако, с остальными моими учениками такого эффекта
не наблюдалось, большинство студиозусов могло поддержать беседы на темы «Моя
комната», «Москва – город-герой» и даже весьма бойко сообщить кое-какую
информацию о себе.
– Дарья, ты? – осенило Дегтярева.
– И снова здравствуй, – хихикнула я, – почему так
странно себя ведешь?
– Я спал, – признался полковник.
– Этак ты всю жизнь продрыхнешь, – укорила я
приятеля, – ладно, мне очень нужна твоя помощь. Слушай, не перебивай!
– Ну за что мне это наказание… – не
обрадовался полковник.
Забыв про счет, который телефонная компания,
потирая от радости руки, пришлет нам в конце месяца, я подробно изложила суть
дела.
Полковник засопел и зашуршал бумагами.
– Эй, что ты делаешь? – спросила я.
– Ищу телефон Бориса Григорьева, поедешь к
нему, – пояснил Дегтярев. – Черт, листок выпал.
– Почему ты не пользуешься книжкой в
мобильном? Ведь это удобно же.
– Не говори глупостей, – отрезал Александр
Михайлович. – Ни разу не видел человека с примотанным к сотовому блокнотом.
Я с трудом сдержала смех:
– Книжка внутри.
– Где?
– Прямо в аппарате. Неужели не знаешь? Тебе
надо как следует изучить телефон, у него много функций, – сообщила я. – Трубка
может служить будильником, ежедневником, радио, фотоаппаратом, диктофоном. Для
начала научись посылать эсэмэски!
– Мне это неинтересно, – заявил полковник.
– Очень удобно!
– Нет.
– Только попробуй, – не утихала я.
– Зачем?
– Если человечество сделало изобретение, им
следует пользоваться!
– Зачем? – бубнил полковник.
– Ты же не ездишь на лошади и не читаешь при
свече, – аргументировала я.
– А ПМС пользоваться не желаю! – рявкнул
приятель.
– СМС, – поправила я отставшего от прогресса
полковника, – ПМС совсем другая вещь, она тебе точно ни к чему. Впрочем, с
тобой неприятность никогда и не случится. Ну нельзя демонстрировать такую
пещерную необразованность!
– Человечество давно изобрело часы, – гневно
перебил меня Александр Михайлович, – почему ты не желаешь смотреть на
циферблат?
– Я? Да у меня перед носом сейчас висят
ходики! – удивилась я странному замечанию.
– Ну и глянь, сколько они показывают? –
поинтересовался полковник.
Я перевела взгляд на стрелки и ойкнула:
– Четыре утра! Я тебя разбудила?
– Да, – ответил не обремененный излишним
воспитанием приятель, – выдернула из сна! Всю голову задурила, с какими-то ПМС
да с СМС пристала. Записывай номер Бориса. Но не звони ему сейчас, подожди до
девяти.
Я обиделась:
– Считаешь меня идиоткой?
– Ага, – не постеснялся согласиться Александр
Михайлович.
Не успела я около одиннадцати утра войти в
кабинет к Григорьеву, как Борис сразу встал и вполне искренне сказал:
– Наслышан о вас! Садитесь, пожалуйста.
Александр Михайлович в отпуске?
– Да, он во Франции, – кивнула я.
Григорьев включил электрочайник,
предусмотрительно спрятанный на подоконнике за рулонкой.
