– Но почему вы упорно требовали Фирсова?
– Никаких требований! – испугался
преподаватель. – Существуют определенные правила разговора по телефону. Плохо
воспитанные люди их не соблюдают, орут в трубку: «Алло, позовите Таньку!» Но я
не могу вести себя неподобающим образом, поэтому действовал по этикету,
представлялся вам: «Фирсов», произносил свою фамилию громко, четко, не чавкая,
не фыркая. Вам следовало ответить: «Васильева, слушаю», и наш разговор потек бы
в нужном направлении. Но вы отреагировали не по протоколу. Я же пытался…
– Короче, что вам надо? – перебила я зануду.
– Утка, она…
– Черт побери! – взвизгнула я. – Труп мерзкой
птицы находится у вас?
– В некотором роде да. А к вам попала дорогая
моему сердцу вещь, – заворковал преподаватель. – Коллекционный экземпляр, жду
его с нетерпением.
– Вы собираете утки? – перебила я Фирсова.
– Уток, – поправил Иван Николаевич.
Ну да, что еще может коллекционировать
преподаватель правильного экстремального поведения, как не ночные горшки,
раскрашенные под произведения народного кустарного промысла. Вполне обычное
явление! Вероятно, Иван Николаевич большой оригинал. Или его достали студенты.
Весь день на службе улыбаешься, сеешь разумное, доброе, вечное, учишь любить
людей, а вечером вернешься домой, оглядишь коллекцию переносных писсуаров, и на
душе делается легче.
Фирсов кашлянул.
– Мечтаю получить свою утку. Могу приехать к
вам в любое удобное время, когда холостому мужчине прилично посетить незамужнюю
даму.
Ну уж нет! Прикатит этот зануда в Ложкино,
потом не выгонишь!
– Лучше я сама доставлю вам посылку, –
предложила я, – давайте адрес.
– Сегодня я пробуду в «Князе» до полуночи, –
ответил Иван Николаевич. – У нас прием и тестирование новых студентов. Все они
люди взрослые, работающие, поэтому и занимаемся мы с ними по вечерам.
Соблаговолите прибыть в «Князь»? Он расположен на Машкинском шоссе.
– Великолепно! – обрадовалась я. – Никаких
проблем! Машкинское шоссе близко от Ново-Рижской трассы, непременно приеду
после того, как закончу свои дела.
– Можете рассчитывать на мою глубочайшую
благодарность и ответную услугу, – церемонно завершил словесную дуэль
преподаватель. – До свидания, с вами был Фирсов.
Глянцевый рекламный проспект не врал, первый
этаж пансиона «Солнечный парк» оказался точь-в-точь таким, как на фотографии.
За стойкой рецепшен восседала симпатичная шатенка, а у двери маячил молодой
парень в черном костюме и галстуке. Лицо и шея охранника были интенсивно
красного цвета, то ли он обгорел на щедром летнем солнце, то ли слишком туго
затянул галстук.
– Здравствуйте! – сверкая крепкими, как у
молодой белочки, зубами, воскликнула дежурная. – Рада приветствовать вас в
нашем доме. Меня зовут Лиза. Хотите кого-то навестить или позвать директора по
размещению?
Я облокотилась на полированный пластик.
– Я дальняя родственница Кима Ефимовича
Бусыгина. Подскажите, в каком номере он живет?
Сохраняя на лице милую улыбку, Лиза ответила:
– Третий этаж, квартира номер сорок пять. Но
посещения запрещены.
– У вас тюрьма? – прищурилась я.
– Конечно, нет, – затрясла кудрями красавица.
– Вход-выход свободный, есть кафе, библиотека, спортзал, в саду скамейки,
качели, правда, они не пользуются спросом у жильцов.
Я опустила глаза, «Солнечный парк» –
заведение, предназначенное для пожилых людей, а среди них мало найдется
любителей летать вверх-вниз на доске, привязанной веревкой к железной
перекладине.
– В хозблоке расположен зооуголок, –
перечисляла местные развлечения Лиза, – можно покормить кроликов, погладить
шиншиллу, пообщаться с котом. На тюрьму совсем не похоже!
– Тогда я поспешу к Киму Ефимовичу, – прервала
я администратора. – Если здесь не учреждение исправительного типа, то отказать
мне в визите может лишь сам Бусыгин. Хоть уже и вечер, но ложиться спать еще
рано. Дедушка, вероятно, наслаждается телепрограммой.
Лиза растерянно заморгала. Очевидно, в
«Солнечный парк» нечасто прибывали столь настырные гости.
– Ладно, – выдохнула администратор, – лифт
справа.
Я кивнула и пошла по светлой плитке к кабине.
В тот момент, когда ее створки уже начали закрываться, до моего слуха долетел
голос Лизы:
– Яна, к вам, блин, тетка настырная
приперлась!
В номер Бусыгина меня впустила молодая женщина
в форменном голубом платье и белом фартуке, на ее лице играла широкая, вроде
вполне искренняя улыбка.
– Вы к Киму Ефимовичу? – спросила она.
Я кивнула.
– Да, меня зовут Даша.
– Яна, – представилась сиделка. – Уж извините,
но Кима Ефимовича лучше не беспокоить.
– Я только сейчас узнала, что внук поместил
деда в дом престарелых, – вздохнула я, – хочу убедиться, что за Бусыгиным
хорошо ухаживают.
– Здесь не социальный интернат, а частный
пансион, – спокойно объяснила Яна. – У Кима Ефимовича апартаменты люкс: три комнаты,
санузел, балкон-терраса и кухня. Но я ему только чай там кипячу, еду доставляют
из столовой. Питание исключительное, все свежайшее, фрукты-овощи круглый год.
Раз в неделю дедушку осматривает врач, он корректирует диету и лекарства. Я с
Кимом Ефимовичем нахожусь с семи утра до девяти вечера, на ночь приходят либо
Оля, либо Наташа, они дежурят посменно. Бусыгин ни на секунду не остается без
присмотра. Вот, поинтересуйтесь.
Яна сунула мне листок, я начала читать
убористый текст.
«7.00 – подъем, умывание. 8.00—9.00 – завтрак.
10.00–11.00 – занятия с логопедом по развитию речи. 12.00–13.00 – прогулка по
саду. 13.30–14.30 – обед. 15.00–17.00 – дневной сон. 17.00 – полдник.
17.30–18.30 – занятия лечебной физкультурой. 19.00–20.00 – чтение газет, книг, просмотр
TV-программ. 21.00 – отход ко сну. Внимание – время приема лекарств в
расписании на кухне».
– Впечатляет, – вздохнула я. И, не
удержавшись, добавила: – Похоже, вы постоянно тормошите Кима Ефимовича, у
бедняги нет ни минуты покоя.
– Пожилых людей надо занимать, как детей, –
строго заметила Яна, – тогда они счастливы. Можете спокойно уезжать, у нас
полный порядок.
– Знаете, что странно? – ласково пропела я.
– Где? – не поняла Яна.
