– А сколько ему лет? – осторожно осведомилась
я, меня насторожили слова: «никаких проблем с туалетом».
Может, Галка хочет поселить у нас дома
столетнего старца, который не всегда сам доползает до унитаза?
– Точно не скажу, возраст средний, у него
самый расцвет сил, и вообще он чемпион, – заявила Мысина.
– Спортсмен? – переспросила я.
– Да, – подтвердила Галка, – победитель многих
соревнований, обладатель кучи наград, занимает сплошь первые места. Нину
обожает, считает за мать родную. У него тяжелая судьба, досталось бедняжке,
двух хозяек похоронил! Но мрачным не стал! У тебя с ним проблем не будет! Плиз!
Дашута!
– Ладно, – сдалась я, – пусть приезжает
вечером, после шести!
– Супер, – обрадовалась Галка, – привезу его и
в аэропорт успею.
– А сам он не способен приехать? – возмутилась
я.
– Смеешься? – фыркнула Мысина. – Ну, до
вечера.
Я пошла к машине, размышляя на ходу. Если этот
Александр Михайлович действующий спортсмен, то он, должно быть, совсем молод,
хотя я не спросила, каким видом спорта он занимается. Вдруг этот тип шахматист,
тогда ему могло уже перевалить за полвека. Хорошо, что «подкидыш» ест все,
многие профессионалы тщательно соблюдают диету. Еще больше меня обрадовало
сообщение о веселом характере и аккуратности временного жильца. Правда, он не
самостоятелен и эмоционально не зрел, не способен себя обслужить и плачет от
тоски. Но Галка подбрасывает нам парня всего на семь дней! Надо же помочь
бедной Нине, мало ей ремонта, так еще и ногу сломала. Сейчас же позвоню Ирке на
мобильный, предупрежу, что нужно подготовить одну из гостевых комнат и купить
йогуртов и свежий хлеб.
Размышляя о домашних делах, я довольно быстро
доехала до Туристской улицы, нашла нужный дом, поднялась на пятый этаж и
позвонила в дверь. Она сразу распахнулась, и на меня повеяло запахом пыли и
сырости.
– Дарья? – спросил высокий худой пожилой
мужчина. – Я Сергей.
– Очень приятно, – вежливо ответила я, сняла
куртку, водрузила ее на вешалку, где висело одно серое полупальто, и стала
расстегивать сапожки.
– Не снимайте обувь, – остановил меня
Водоносов.
– На улице, несмотря на январь, слякоть, я,
правда, езжу на машине, но пришлось пешком пересечь двор, запачкаю пол, –
сказала я.
– Ерунда, – отмахнулся Сергей, – проходите в
комнату.
Я покосилась на его черные квадратные, на
толстой подошве ботинки на полу у двери. Ни коврика, ни тряпки и в помине нет,
пришлось, невзирая на угрызения совести, топать по паркету, оставляя за собой
мокрые следы. Но едва я очутилась в квадратной гостиной, как вся неловкость
исчезла. Окна закрывали дешевые жалюзи, вдоль одной стены тянулись полированные
шкафы столетней давности, у второй стояли диван, образец советской мебельной
промышленности конца семидесятых, и два нелепых кресла, между ними притулился
журнальный столик на паучьих ножках. Здесь не было ни одной безделушки, ни
одной салфеточки, ни пледов, ни подушек, ни газет. Штук пять книг, стоявших на
полке, не придавали комнате ни уюта, ни жилого вида.
– Садитесь, – радушно предложил Сергей
Петрович.
Я осторожно опустилась в продавленное кресло и
спросила:
– Почему вы позвали меня на конспиративную
квартиру? Неужели нельзя было встретиться в кафе?
Водоносов улыбнулся:
– Вы наблюдательны!
Я пожала плечами:
– Не требуется особой наблюдательности, чтобы
понять: тут никто постоянно не живет.
– Отлично, – кивнул Сергей, – давайте сразу к
делу. Когда вы последний раз встречались со своей матерью?
– Никогда, – спокойно ответила я.
– Правда?
– Абсолютная, – кивнула я.
Водоносов открыл портфель и выложил на столик
фотографию.
– Посмотрите, может, кого-нибудь узнаете.
Я взяла снимок, он оказался черно-белым, очень
плохого качества, изображение расплывалось, но через минуту я воскликнула:
– Бабуля!
– Можете назвать имя женщины? – склонил голову
набок Водоносов.
– Похоже на съемку камеры видеонаблюдения, –
пробормотала я. – Какое-то странное фото! Это Афанасия Константиновна, моя
бабушка.
– А ребенок вам известен?
Я вгляделась в карточку.
– Девочка, маленькая, дошкольница, лица не
видно.
– Почему вы решили, что ребенок женского пола?
– Хороший вопрос, на малышке юбочка, мне не
встречались мальчики, которые носят юбки, если они, конечно, не шотландцы, –
съехидничала я.
Но Сергей Петрович даже не улыбнулся.
– Ради конспирации Ванечку могли нарядить
Машенькой.
Я заморгала, а Водоносов сказал:
– Но на фото девчушка, и это вы.
– Я?
– Не узнали себя?
– Каким образом? Я говорила, что лица не
разобрать.
– А по одежде?
Мне стало смешно.
– Вы помните, что носили в три-четыре года?
– Конечно, – на полном серьезе заявил Сергей
Петрович.
– Стоит позавидовать столь невероятной памяти,
– ухмыльнулась я.
Водоносов вынул сигареты.
– Вы не возражаете? Я знаю, что вы курите,
причем уважаете весьма крепкий табак.
– Верно, – кивнула я, – похоже, вы тщательно
подготовились к беседе. Но мне скрывать нечего, давайте перестанем ходить
вокруг да около. Скажите, зачем вы меня сюда пригласили.
Сергей Петрович чиркнул зажигалкой:
– Не помните, куда ходили тогда со своей
бабушкой?
Мое терпение лопнуло.
– Сто лет назад?
– Вы великолепно сохранились для дамы,
перешагнувшей вековой юбилей, – неожиданно улыбнулся мой собеседник. – Я с
трудом дал бы вам тридцать пять!
Отлично понимая, что его любезность вызвана
исключительно желанием выудить из меня какую-то информацию, я тем не менее не
удержалась от улыбки, но быстро погасила ее и сказала:
