– Пятьсот лет никто не протянет, – засмеялась
Рая.
– Может, мне удастся, – серьезно ответила
Королькова.
Через год Марина поступила в художественное
училище на отделение стекла и керамики, дочери передался талант матери, девочка
хорошо рисовала и лепила. Необходимость делать уроки отпала, Раиса перестала
ходить к Корольковым.
Время бежало, Марина устроилась на работу,
познакомилась с каким-то парнем, непризнанным скульптором. Тот крепко выпивал и
приучил молодую женщину к водке.
– Быстро она скатилась, – без всякого
сожаления заметила Раиса, – сейчас полы мусолит в магазине у метро. Вот как
бывает!
– А где Анна? – спросила я воспитательницу.
Логинова похрустела пальцами.
– Ее приятель устроил в загородный дом
престарелых, там шикарно! Кормят шесть раз в день!
– Это вам Марина сказала?
– Ну да!
– И вы поверили запойной пьянице? –
возмутилась я. – Получаете пенсию Анны и не волнуетесь?
Раиса открыла ящик стола и вытащила открытку.
– Читайте.
Глава 11
Я взяла почтовую открытку. «Добрый день, Рая.
После аварии я пришла в себя и сейчас снова рисую. Живу в роскошном санатории
для одиноких пожилых людей. Здесь очень красиво: река, лес и милые люди. Я одна
в комнате. Кормят хорошо, по-домашнему, есть врач, медсестра и большая
библиотека. Я рада, что не мучаюсь в Москве вместе с Мариной. Из-за нее тогда
со мной случилось несчастье, поэтому хочу забыть человека, который по
недоразумению считается моей дочерью. Спасибо тому, кто меня сюда устроил.
Раиса, я счастлива, у меня новая жизнь и вспоминать о прошлом не желаю. Я
нацелена в будущее, сейчас готовлю картину на выставку. Простить Марину не
могу. Любые призраки из прошлого меня нервируют. Переписываться нам не стоит. Я
жива, здорова и счастлива. Надеюсь, ты тоже. Прощай. Анна Королькова».
– Когда Марина предложила поделить материну
пенсию, я все-таки испугалась, – тихо сказала Рая, – и спросила: «Нас не
поймают?» На что Марина ответила:
– Никогда, она же не выписана, по документам в
квартире числится.
– Куда же Анна подевалась? – поинтересовалась
Раиса.
– У нее после наезда с головой беда и ноги
плохие, – ответила Марина, – ей постоянный уход нужен, она в санатории живет…
Логинова замолчала, потом изобразила рыдание.
– Ой, как плохо остаться на свете старой,
больной, никому не нужной, ой…
– О каком наезде идет речь? – остановила я ее
стоны.
Раиса вздрогнула, отвела в сторону глаза и
быстро ответила:
– Под автобус она попала! Лет пять-шесть
назад, уж не припомню точно. Аня зимой на остановке стояла, скользко было,
тротуар нечищеный, кто-то ее пихнул, она упала и под колеса угодила, хорошо,
шофер внимательный оказался, с места тронулся, услышал, что народ заорал, и тут
же встал! Иначе бы переехал несчастную насмерть! Ногу она сломала и головой
помутилась. Ударилась о бордюр и память потеряла.
Я уточнила:
– У Корольковой был инсульт?
Раиса пожала плечами:
– Точно не знаю, доктор говорил, что от удара
сотрясение мозга вышло, а еще она испугалась! Вообще позабыла, как ее зовут. Я
пришла Аню проведать, она лежит никакая, глазами хлопает, чушь бормочет! Ну я и
успокоилась…
Логинова испуганно замолчала.
– Успокоилась? – зацепилась я за странный в таком
контексте глагол. – Почему?
Раиса вздрогнула:
– Что?
– Почему вы успокоились, поняв, что соседка
лишилась рассудка?
Старуха заморгала, попыталась изобразить
улыбку, но губы ее не слушались, затряслись и побелели.
– Раиса Матвеевна, хотите денег? – нежно
спросила я. – У меня есть при себе приличная сумма, которой я с удовольствием с
вами поделюсь. Если вы сейчас мне расскажете правду, я ни одной живой душе не
сообщу про ваши махинации с чужой пенсией. Выбирайте: деньги и мое молчание или
визит милиции и неминуемый арест за подделку чужой подписи и присвоение денег.
Логинова вцепилась пальцами в стол и перестала
корчить из себя малообразованную бабу.
– Я ее до дрожи боюсь, оттого и согласилась на
аферу с получением денег.
– Вы боитесь Марины? – уточнила я.
– Дочь Корольковой страшный человек, –
зашептала баба Рая, – убьет меня, как Аню.
– Марина лишила мать жизни?
– Пыталась, да не вышло, – еле слышно сказала
Раиса. – Иди-ка сюда.
Старуха встала и поманила меня рукой в
коридор, там она распахнула небольшой стенной шкаф, в котором висела верхняя
одежда, и приложила палец к губам.
– Тсс!
Я замерла и услышала негромкое фальшивое
пение:
– «Мой мармеладный, я не права», – бойко выводил
девичий голосок. – Муси-пуси, джага-джага, о-ля-ля…
– Ах ты б… дура сучья, – вклинился мужской
голос, – руки пообрывать, да…
Баба Рая захлопнула шкаф, на цыпочках
вернулась в кухню, села за стол, подождала, пока я устроюсь напротив, и
спросила:
– Слышала? Чего-то в нашей квартире строители
намудрили, в других такого эффекта не наблюдается. Девка, которая пела, это
Лена, жиличка Маринина, а мужик – Николай, они с женой надо мной живут, вечно
матерятся, но это у них разговор такой. На самом деле у Коли с Ритой семья
дружная, обзываются без злобы. А вот Марина с матерью друг друга ненавидели.
Начались скандалы после того, как девушка,
познакомившись со скульптором, стала выпивать. Сперва Аня просто упрашивала
загулявшую дочь образумиться, потом стала прятать от нее деньги. Марина
злилась, орала, отнимала у матери пенсию. В день, когда произошел несчастный
случай, они поругались насмерть.
– Не смей приближаться к парню, – потребовала
Анна, – он мерзавец!
– Не твое дело, – завизжала дочь.
– Сам алкоголик, и тебя губит, – не
останавливалась старшая Королькова.
– Я его люблю, – орала в ответ Марина.
