Пятиэтажка, в которой проживает Раиса
Матвеевна, ранее была общежитием одного из московских заводов. В каждой
квартире ютилось по семье, но потом предприятие возвело несколько зданий и
стало улучшать условия жизни своих сотрудников. Одну часть отселили в новый
дом, вторую оставили на старом месте. Раисе, конечно, хотелось получить метры в
новостройке, но ее отговорил муж.
– Нам до работы будет два часа езды, – сказал
он жене. – А тут метро под боком, в магазины и на службу пять минут пехом.
– Зато там стены с иголочки, – вздохнула жена,
– кухня большая, ванная раздельная.
– Ерунда, – отрезал супруг, – заживем своей
семьей в двушке, ремонт сделаем, красота получится!
Вот так Логиновы остались на месте, а в сто
восемьдесят третью квартиру перебрались Анна и Марина, которые раньше жили в
первом подъезде.
Аня служила в заводоуправлении художником,
рисовала всякие плакаты, объявления, оформляла клуб к праздникам. Королькова
была слишком гордой, с бабами во дворе не общалась, да и на работе не
отличалась разговорчивостью. «Да, нет, хорошо», – вот и все слова, которые
произносила Анна. Утром она шла на работу, вечером в одно и то же время
возвращалась. Изредка художница заходила в продуктовый магазин, покупки она
всегда несла в непрозрачной сумке, и любопытные соседки не имели возможности
узнать, чем питаются Корольковы. Но Рая несколько раз сталкивалась с Аней у
помойки, видела, что соседка высыпает в мусор, и понимала: у художницы туго с
деньгами. Из ведра Корольковой сыпались пустые пакеты из-под кефира, упаковки
от круп и макарон, иногда яичная скорлупа и совсем редко куриные кости, Аня
явно экономила на питании. Одевались соседи просто, Анна много лет носила зимой
зеленое драповое пальто с норковым воротником, а когда мех окончательно
вытерся, заменила его полоской из плюшевой чебурашки. Марина тоже не выглядела
щеголихой. А еще местные сплетницы ничего не знали о Корольковой. Ясное дело,
когда-то у нее был мужчина, иначе откуда взяться дочери? Но был ли он законным
мужем, любовником и куда подевался теперь, осталось тайной.
Однажды Аня пришла к Раисе и попросила:
– Не взялись бы вы позаниматься с Мариной, у
нее проблемы в школе.
– Я работаю в садике, – напомнила Логинова, –
с подростком не справлюсь, лучше нанять учительницу.
– У меня денег нет ей платить, – откровенно
призналась Королькова, – а вы дорого не возьмете, у вас пасынок чуть старше
Марины, почему бы не попробовать? Девочка от рук отбивается, я около восьми
возвращаюсь, она сама себе предоставлена, а вы сменами работаете.
– Ладно, – согласилась Раиса.
В свободные дни Логинова заходила к Марине, и
скоро жизнь соседки открылась перед ней как на ладони. Аня дома была молчалива
и терпеть не могла домашнее хозяйство. Грязь в квартире была необыкновенная,
пол и мебель медленно покрывались толстым слоем пыли, но хозяйку это не
травмировало. Готовила Королькова отвратительно, ей не удавалось нормально
сварить даже сосиски, они лопались в кипятке и выворачивались «мясом» наружу.
Апофеозом кулинарных изысков Ани был гороховый суп из пакета. Картошку она
никогда не чистила, свеклу тоже.
– Пальцы пачкаются, – пояснила она однажды, –
потом ходи с черными руками.
Логинова промолчала, на ее взгляд, от красок,
которыми Аня писала картины, руки пачкались намного сильнее, и из-за них в
квартире едко пахло. Мольберт прятался в крохотной спаленке, которая
принадлежала матери. Раиса иногда из элементарного любопытства заглядывала туда
в отсутствие хозяйки и рассматривала полотна. Анна рисовала странные сюжеты:
комнаты, набитые кроватями, клумбы с засохшими цветами, реки крови, небо, где
вместо звезд белели отрубленные человеческие головы. Логиновой «искусство»
Корольковой казалось жуткой мазней, но Аня обожала рисовать.
– Мама всегда у мольберта, – откровенничала
Марина, – если не поработает один день, начинает плакать.
Постепенно у Раисы Матвеевны появились
сомнения в психическом здоровье соседки. Аня принимала очень много лекарств. На
тумбочке у кровати стояли баночки со снотворным и с какими-то таблетками.
Как-то раз Раиса заболела и не смогла спуститься к Марине. Посреди дня
школьница сама пришла к «учительнице» и спросила:
– Может, сходить для вас в аптеку?
– Спасибо, деточка, – прокашляла Раиса и
зарыдала.
– Что случилось? – испугалась Марина.
– Сегодня годовщина смерти моего мужа, –
ответила Логинова, – Андрей скончался в свой день рождения.
– Не повезло, – посочувствовала Марина.
– Лежу и думаю, какой раньше у нас был
праздник, гости, танцы, подарки, – плакала Раиса, – а нынче горе и темнота. Да
еще я простудилась! Жить не хочется, камень на сердце лежит, не засну никак!
Настроение ужасное! Спасибо тебе за заботу, но от горя лекарств не бывает.
– Сейчас принесу, – пообещала Марина и
кинулась домой.
Вернулась девочка с двумя пилюлями: желтой и
голубой.
– Пейте, – велела она воспитательнице.
– Что это, и где ты взяла таблетки? –
поинтересовалась Рая.
– Вы не волнуйтесь, – защебетала Марина, –
мама их всю жизнь ест! Утром и вечером.
Только высокой температурой и депрессией можно
объяснить то, что Логинова проглотила пилюли и тут же пожалела о содеянном.
Спустя двадцать минут Раисе стало жарко, появилось хорошее настроение, жизнь
перестала казаться кошмаром, и женщина спокойно уснула.
Справившись с простудой, Раиса спросила у
Анны:
– Что за лекарства ты принимаешь?
Королькова спокойно ответила:
– До рождения Марины я серьезно болела, лежала
в клинике, где мне выписали снотворное, витамины и средство, регулирующее
давление, этот набор я должна пожизненно пить. А почему ты интересуешься?
– Марина меня таблетками угостила, – пояснила
Рая, – они мне здорово помогли, я сразу заснула, и настроение потом было
отличное.
Анна кивнула:
– Ничего удивительного, снотворное для сна
придумали, что же касается внутреннего состояния… Сходи к врачу, может, у тебя,
как у меня, давление скачет. Имей в виду, если пилюли пропишут, их надо глотать
регулярно, не пропускать прием, и вообще, беречься. Вниз головой не стоять.
– Я вроде не циркачка, на руках не хожу, –
парировала Раиса.
– Полы часто моешь, – вздохнула Аня, – это
вредно. Чем меньше убираешься, тем дольше живешь.
