— А к ней внука привезли, — затарахтела
Татьяна, — оказывается, у бабки есть родственники в Киеве, вот от них мальчонка
и прибыл. Мы и не знали! Думали, у ней только девочка, Милка, она тут часто
бывает! Но сейчас лето, Милка на даче, и вдруг мальчик. Вот уж удивление. Хотя
Килькина о себе не болтает, вежливая, но молчаливая! И противная! Как жаба в
сиропе! Помяни мое слово, бабка непростая!
— Вы видели паренька? — влез в беседу
Дегтярев.
— Сегодня столкнулись, чуть меньше часа назад,
— кивнула Таня, — я ведро на помойку поперла, а они из дома выходят, Килькина и
мальчонка. Я удивилась и говорю:
«Ой, Наталья Петровна, здрассти!»
А она в ответ:
«Добрый день, Танечка, вот торопимся с внуком
в аэропорт, летим в Киев, к его папе с мамой».
А я ей:
«Надо ж, у вас еще и внук есть».
А она мне:
«Давно не виделись, погостить его прислали».
А я ей…
— Вы точно помните, что они в Киев улетали? —
перебил Дегтярев.
— Конечно, — закивала Таня, — у меня там
племяшка живет, я ему привет хотела передать, а она мне…
— Спасибо, — гаркнул толстяк и схватился за
мобильный.
— Стой, — сказала я, — думаю, Наталья Петровна
соврала, самолетом она не воспользуется.
— Почему? — задал глупый вопрос Александр
Михайлович.
— Перед посадкой в авиалайнер тщательно
досмотрят багаж, — пояснила я, — и потом, Киев теперь заграница, ребенка без
разрешения родителей не вывезти. И если я не ошибаюсь, ситуация с похищением
развивалась непредсказуемо. Нет, по воздуху они не полетят и в поезд не сядут.
Сейчас для Натальи Петровны самый безопасный вид транспорта — автобус, он
строго не проверяется, и Килькина устремится на Север.
Дегтярев засопел.
— Почему? — вновь спросил он.
Я пожала плечами.
— Иногда мне приходится врать, и всегда, если
я не хочу, чтобы люди знали про синее платье, говорю, что была в красном.
— Платье? — скорчил гримасу Дегтярев — Кто в
синем? Килькина?
— Не, — тут же влезла в беседу Татьяна, —
старуха была в бежевом костюме!
— Если Килькина сказала про Киев, значит, она
решила отправиться в противоположном направлении, — убежденно доказывала я. —
Простое логическое рассуждение. Звони своим, пусть свяжутся с автовокзалами,
может, успеют ее задержать.
Александр Михайлович неожиданно послушался. Я
даже растерялась, поняв, что полковник не стал со мной спорить. Неожиданно мне
стало грустно. Может, толстяк постарел? Ну почему он пошел у меня на поводу?
Дегтярев сунул трубку в карман.
— Поехали пока к МКАД, — приказал он. — Имей в
виду, если ты ошиблась, это может мне дорого обойтись.
Глава 32
Когда мы вошли в комнату милиции,
расположенную на одном из автовокзалов Москвы, и увидели красную от гнева
Килькину и худенького, почти наголо стриженного мальчика в черной бейсболке,
дешевых джинсах и клетчатой рубашечке, я не выдержала и воскликнула:
— Наталья Петровна! Ваш куриный бульончик
сотворил чудо? Внучок выздоровел от жуткой инфекции.
— Что за чушь, — закричала Килькина, — какое
право вы имеете задерживать меня с внуком!
— Где ваш багаж? — спросил Дегтярев.
— Вот, — кивнул один из милиционеров на
полосатую дорожную сумку, — там ничего нет!
— Как ничего? — отпрянул полковник. — Пусто?
— Ну… вещи… тряпки, ерунда всякая, — ответил
сержант.
— Безобразие! — завела новую песню Наталья
Петровна. — Мы с внуком напишем жалобу…
— Мальчик-то очень на девочку похож, —
усмехнулась я.
Ребенок злобно зыркнул из-под козырька, но
промолчал.
— Придет же в голову такая глупость! —
всплеснула руками учительница. — Вы не видите, что ребенок мужского пола:
стрижка, одежда!
Я подошла вплотную к пожилой даме.
— Наталья Петровна, не стоит! Ей-богу, лучше
признать — игра вами проиграна. Вы пытались увезти Варю Гинзбург.
— Ложь, — продолжала кипеть Килькина.
— Ну хватит, — зашипел Дегтярев.
— У вашего мальчика в ушах дырочки, —
улыбнулась я, — он сережки носил, бриллиантовые!
— И что? — чуть сбавила тон Килькина. — Сейчас
и мальчики украшения носят, время такое!
Мне, несмотря на омерзительную ситуацию, стало
смешно.
— Вы же понимаете, есть и другие признаки, их
легко увидеть, если раздеть школьницу.
— Пошла ты на… — вдруг зло ругнулся ребенок.
— Ну вообще! — подпрыгнул сержант. — Не
матерись тут!
Килькина закрыла лицо руками и неожиданно
заплакала.
— Автобус еще не уехал? — спросила я.
— Нет, — отрапортовал милиционер, — пассажиры
злятся, грозят на нас телегу накатать.
— Откройте багажный отсек и попросите людей
взять свои вещи, — велела я.
Сержант посмотрел на Дегтярева.
— Делайте, что она говорит, — кивнул Александр
Михайлович, — а тот чемодан, что останется бесхозным, тащите сюда. Так, Наталья
Петровна, может, сэкономим время?
— Зеленая сумка, — глухо произнесла Наталья
Петровна, — в красную клетку.
— Ой, дура! — завопила Варя. — Зачем болтаешь!
Как им доказать, чей это багаж? Он же не подписан!
— Не волнуйся, девочка, — сурово сказал
Дегтярев, — есть разные методы, бабушка поступила правильно, решив выдать два
миллиона долларов.
— Вот идиотка, — с чувством произнесла Варя, —
но из меня вы и слова не выжмете! Я ничего плохого не делала! Я вообще жертва!
Спустя неделю мы с Александром Михайловичем в
компании с приятным парнем сидели в одном из московских кафе.
— Ты у нас прямо звезда, — сказала я, когда
Дегтярев принялся за кофе. — Сколько интервью дал?
Полковник почесал лысину.
