Воскресенье, 12 марта
19.25. Дома
Если я когда-нибудь соберусь писать автобиографию, в нее непременно войдут и займут там почетное место некоторые дни и события моей жизни. Мой первый настоящий поцелуй (в девять лет, с Клер Стайлз), мой первый сексуальный опыт (в тринадцать лет, с Клер Стайлз), день, когда я впервые по-настоящему потрахался (в семнадцать лет, с неизвестной женщиной), и моя первая машина («Пежо-306»). Надеюсь, наступит время, когда в этот ряд встанет день знакомства с женой и день рождения моего первого ребенка. Но прошедшие выходные будут включены в этот список при любом раскладе. Все прошло просто охренительно.
Пригласив меня на званый ужин. Лиз далеко не сразу сообщила, что ее родители собираются кое-что отметить. Лишь в самый последний момент выяснилось, что отмечается не какой-нибудь банальный день рождения или годовщина свадьбы, а — ни много ни мало — возвращение ее отца из тюрьмы. Выяснилось это, между прочим, уже в тот момент, когда мы подъехали к внушительным воротам весьма солидного особняка в графстве Беркшир. Видимо решив, что я еще не до конца обалдел, Лиз огорошила меня кое-какими дополнительными деталями. Оказывается, папаша ее мотал срок за контрабандный ввоз и распространение порнографии самого жесткого толка. Судя по размерам дома, а также по машинам, стоявшим на подъездной дорожке, речь шла отнюдь не о подпольно переписанных на плохой аппаратуре «тряпочных» видеокопиях.
В какой-нибудь другой ситуации, предложи мне кто побывать в пятницу вечером в гостях у порнобарона, я бы только обрадовался. Но в тот момент даже не знаю, кто из нас чувствовал себя более неловко — Лиз или я. Впрочем, скорее все-таки большее неудобство испытывала она. Я понял это по ее взгляду, но едва заметно изменившемуся голосу, даже по тому, как она выключила зажигание и вытащила ключи из замка. Эту сторону своей жизни она хранила в тайне от всех, по крайней мере от всех, с кем работала. И вот теперь она призналась в этом мне. Учитывая, что познакомились мы всего несколько недель назад и у меня не было повода доказать ей свою надежность, рисковала она сильно. В общем, чтобы как-то ободрить ее, я сделал то, на что у меня хватило ума: наклонившись к Лиз, я обнял ее и тихонько сказал на ухо, что с ее стороны было невежливо не предупредить меня захватить с собой лишнюю пару трусов понаряднее, чтобы достойно принять участие в предстоящей оргии. Судя по реакции Лиз, весь этот бред в самом деле подействовал на нее успокаивающе.
Как выяснилось, оргии в программе не значилось. Нигде не валялось порножурналов, не было видно и грудастых голых баб, бросающихся на гостей мужского пола. Все происходило на редкость обыкновенно — конечно, если считать чем-то обыкновенным огромный дом с бассейном и теннисным кортом в саду. Мама у Лиз просто отличная, ее братья — совершенно нормальные ребята (несмотря на то что болеют за ублюдочный «ВестХэм»), да и отец — вполне нормальный мужик, который просто заработал кучу бабок на торговле порнухой. Короче, ничего общего со стереотипом преступной династии, и совершенно не похоже на то, что я мог бы вообразить, если бы Лиз сказала мне обо всем раньше.
Я не стал уточнять, чем именно так провинился отец Лиз, что власти, не ограничившись штрафом, упекли его за решетку. Сама же она сказала мне только то, что отсидел он полгода и организовал этот прием по случаю своего возвращения. Вечер прошел просто замечательно. Спать я отправился часа в три, если не позже. Один, как и предсказывала Лиз.
Те несколько часов, что я проспал, меня преследовали не то сны, не то галлюцинации, в которых моя комната находилась под прицелом скрытых камер и по моему сигналу ко мне являлись девочки по вызову, чтобы исполнить любую мою прихоть. Такой сон все равно не приносил отдыха, и часов в семь утра я уже встал и спустился в кухню. Там я обнаружил старика Лиз, который заваривал себе чай и намеревался раскурить сигару. Все бы ничего, если бы он при этом не был абсолютно голым. Судя по тому, что он даже не покраснел, чувствовал он себя гораздо более комфортно, чем я.
Он совершенно по-свойски предложил мне чай и тосты, от чего я поспешил отказаться: если этот человек с таким пренебрежением относится к наличию одежды на своем теле, держу пари, что он едва ли помыл руки, прежде чем взяться за приготовление завтрака. Он же тем временем взял свой поднос и направился к бассейну, жестом позвав меня за собой. Разговор зашел о наших отношениях с Лиз. Никаких грязных непристойных намеков, ничего такого, просто нормальный разговор нормального отца с парнем, явно подружившимся с его дочерью. Не знаю только, подумал ли он о том, что мне может быть неуютно, когда меня расспрашивает голый человек, только что вернувшийся с зоны, где он отбыл срок за свои успехи в создании порноимперии.
Так мы с ним и беседовали. Я всячески старался смотреть куда угодно, лишь бы мой взгляд не упал на его мужское достоинство, — что, по-моему, было бы уж совсем неприлично с моей стороны, — и совершенно невинным тоном убеждал его в том, что мы с Лиз питаем друг к другу абсолютно дружеские чувства. Все это изрядно отдавало дурдомом, но по-настоящему я обалдел, когда к бассейну вышла хозяйка — мама Лиз. Она чмокнула своего мужа, погладила его по голове, затем кивнула мне и спросила, хорошо ли мне спалось, а потом… потом она просто-напросто скинула халат и нырнула в бассейн. Я уже смирился с тем, что мои худшие предположения оправдались и что сейчас начнется именно то, ради чего все и собрались. Впрочем, бросив еще один беглый взгляд на купавшуюся женщину, я обнаружил, что она была не совсем голой, а всего лишь топлесс. Отсутствие на ней лифчика, конечно, тоже ставило меня в неловкое положение, но уж лучше пусть так, чем наоборот, особенно учитывая тот факт, что ее мужа полгода не было дома, и одному богу известно, что уж они там с ним вытворяли в течение последних нескольких часов.
Какое-то время я был вынужден поддерживать светский разговор, всячески пытаясь не смотреть ни на одно из обнаженных тел и борясь с всплывавшими в мозгу картинками того, как они занимаются сексом. В конце концов я буркнул что-то в свое оправдание и смылся на кухню. Оказывается, за то время, что я, сгорая от стыда, проторчал у бассейна, сюда спустились Лиз и ее старший брат, которые уже успели приготовить себе завтрак. Я, конечно, был несколько разочарован тем фактом, что Лиз оказалась полностью одета — как, впрочем, и ее брат, — но буквально в следующую минуту настроение мое изрядно улучшилось: ввиду того, что игра «Хаммерз»
[6]
была перенесена на вечер понедельника, брат Лиз собрался ехать посмотреть матч, который игрался у нас в Уотфорде; таким образом, он вызвался отвезти меня туда, а после игры, если я, конечно, захочу, подбросить обратно.
Мы стали обсуждать, удастся ли нам раздобыть для него билет и сколько это может стоить перед самым началом матча, но тут на кухню ввалился их папаша, по-прежнему голый, и выразил живой интерес к предмету нашего разговора. Лиз как ни в чем не бывало объяснила ему, что и как мы собираемся делать. К моему изумлению, ее старик не только вызвался поехать вместе с нами, но, выяснив, что ни у кого, кроме меня, еще нет билетов, тотчас же сел на телефон и через пару минут сообщил, что нас ждет одна из самых шикарных лож.
